Леонард Гендлин - Исповедь любовницы Сталина

Толстой поблагодарил. И. В. спросил Горького:

— А. М., как ваше здоровье? Вы в чем-нибудь нуждаетесь?

— Товарищ Сталин, по своему обыкновению, я приехал к вам с очередной просьбой.

Горький закашлялся, хитрый мужичишко ждал реакции:

— Говорите, мы вас слушаем, чем сумеем, поможем. Ведь вы у нас такой знаменитый, единственный в своем роде, если не считать потомственного графа, его сиятельства А. Н. Толстого. Остальные бумагомаратели и прихлебатели не в счет. Они пишут казенно, плоско и скучно. Я бы сказал, пресмыкательно.

Горький сделал вид, что не понимает намеков Сталина.

— И. В., грозовые тучи нависли над судьбой одаренного художника Бориса Пильняка. Поверьте моему слову, он необыкновенно талантлив. Ему надо помочь. Если персонально не вмешаетесь, то Б. Андреевич погибнет, умрет от голода, он умеет только писать, другого ремесла у него нет.

Позже, когда я познакомилась с Горьким, я заметила, что у него на лице чаще всего бывают два выражения. Одно — хмурое, тоскливо-враждебное. В такие минуты казалось, что на этом лице невозможна улыбка, что там и нет такого материала, из которого делаются улыбки. И другое выражение, всегда внезапное, всегда неожиданное: праздничное, застенчиво-умиленное. То есть, та самая улыбка, которая за секунду до этого казалась немыслимой. Впоследствии я заметила, что внезапные приливы влюбленности бывают у Алексея Максимовича чаще всего, когда говорит он о детях, о замечательных людях, о книгах.

— Товарищ Горький, почему вы такой сердобольный? — гневно, почти зло проговорил Сталин. — Раньше вы обращались с бесконечными просьбами к товарищу Ленину, морочили голову товарищу Дзержинскому, надоедали Луначарскому! Вы всегда за кого-то хлопочете, вам до всего есть дело. Человек вы пожилой, пора, наконец, остепениться.

— И. В., простите великодушно, это моя последняя просьба. Благодарю за прием, больше я к вам не приду. Если понадоблюсь, телефон мой у вас имеется.

Все ощутили страшную неловкость. Из-под пенсне Молотов просверлил писателя стеклянными, полупустыми глазами. Сильно заикаясь, он сказал:

— Уважаемый А. М., по просьбе И. В. я с карандашом в руках прочитал «Повесть непогашенной луны». Товарищ Сталин абсолютно прав, это же самый настоящий пасквиль!

Мы не можем иначе оценить художественное произведение, в котором умышленно искажается святое и непоколебимое значение Великой Октябрьской Социалистической революции. Работники кино Москвы и Ленинграда осаждают ЦК ВКП(б) и Совнарком с предложением экранизировать надуманные романы, повести и даже рассказы пресловутого Пильняка.

— А. М., а вам лично нравится повесть Пильняка, о которой только что говорил товарищ Молотов? — спросил писателя Сталин.

Горький, который на протяжении десятилетий оставался властителем дум миллионов людей, ответил с присущей ему прямотой:

— Пильняк — настоящий писатель, он — незаурядное явление в русской литературе. С ответственностью заявляю: он безоговорочно предан Советской власти.

— То, что вы нам сказали, мы примем к сведению. — Горький явно раздражал Сталина. — Какие у вас имеются к нам вопросы?

— Я себя не очень хорошо чувствую, врачи настоятельно советуют переменить климат. Они рекомендуют Италию, юг Франции, Швейцарию.

Сталин его перебил:

— А. М., мы, конечно, можем вас отпустить на лечение, но вы нужны России. Рабочий класс и крестьянство не могут обойтись без вас. Мы готовы создать вам любые условия на Кавказе, в Крыму, Подмосковье, одним словом, везде, где захотите постоянно поселиться.

А. Н. Толстой продолжал энергично уничтожать обильную еду и питье. Горький вторично поднялся:

— Пора домой, стараюсь по возможности соблюдать режим.

— Товарищ Горький, — проговорил мягко И. В., — подумайте над вопросом, который интересует Советское государство. Октябрьская революция испугала многих русских интеллигентов: ученых, писателей, музыкантов, артистов, художников, композиторов. Суровое время откинуло их за кордон, но они и там остались русскими людьми. Подготовьте, пожалуйста, письмо-обращение в редакцию газеты «Известия». Мы уверены, что эмигранты в своем большинстве прислушаются к вашему голосу. Их возвращению на родину мы не станем чинить препятствий, всех обеспечим квартирами, работой, за творческие успехи наградим орденами и денежными премиями. В. И. Ленин совершил непоправимую ошибку, что разрешил им выехать.

Горький сконфузился, на него было жалко смотреть, он заторопился: