Леонард Гендлин - Исповедь любовницы Сталина

Дежурный секретарь сообщил, что приехал Горький.

— Алексея Максимовича примем, — благосклонно сказал Сталин.

— Он не один, — докладывала спустя минуту пожилая женщина, обладательница черных пронзительных глаз навыкате, носище широченный, приплюснутый, ноздри во время разговора раздуваются.

— С ними их сиятельство граф А. Л. Толстой, — торжественно произнесла мнимая старуха.

И. В. засмеялся. Толстой любил разыгрывать окружающих. И даже здесь, на даче Сталина, куда был вхож, он позволил себе эту забавную шутку. Писателям повезло, у И. В. было хорошее расположение духа.

— Мы как раз только что обсуждали творчество писателя Бориса Пильняка, — сказал И. В. — Мы считаем, что он на протяжении многих лет оказывает советской литературе медвежью услугу.

Высокий, сутулый Горький сел в кресло, с разрешения Сталина закурил.

— Алексей Максимович, позвольте предложить вам настоящий турецкий табак.

— Благодарю вас, — ответил Горький. — Привычек стараюсь не менять, не тот возраст.

Сталин метнул в его сторону недовольный взгляд.

— На меня, И. В., не следует обижаться, писателей ценить и уважать надобно, нас не так уж много на Руси осталось.

И. В. спросил Алексея Толстого:

— Прочитал ваш роман «Петр Первый». Когда собираетесь закончить?

— Теперь предстоит работа над третьей, завершающей книгой. Не знаю, стоит ли ее продолжать? — ско-кетничал специалист по петровской эпохе.

— «Петр Первый»— умный и правдивый роман, его с удовольствием прочитали товарищи Молотов, Ворошилов, Микоян, Буденный. — Сталин, дымя трубкой, прошелся по комнате, потом снова заговорил — Алексей Николаевич, есть у нас к вам двойная просьба от ЦК ВКП(б) и лично от меня.

Толстой глубокомысленно посмотрел на Сталина.

— Я внимательно вас слушаю, И. В.

— Сегодня нам нужна книга, всеобъемлющий роман или повесть о гражданской войне и победившей революции. Она должна быть основана на документальном материале. В таком произведении следует рассказать о борьбе рядовых Красной Армии под Царицыным, но не так, как это сделал Бабель с конармейским походом. Сумеете осилить такой пласт? Прежде чем обещать, Подумайте.

— Для такой ответственной работы потребуются исторические материалы, — сказал Толстой, — подлинные сводки, донесения, письма, телеграммы, кроме того, понадобятся беседы с непосредственными участниками событий. Мне надолго придется окунуться в атмосферу того далекого времени.

— Нам нравится ваш деловой подход. Будем считать вашу будущую книгу трудовым обязательством к 20-ле-тию Советской власти!

— И. В., ваша прозорливость удивительна, вы буквально прочли мои мысли, — пропел здоровяк Толстой.

Сталин вызвал экономку.

— К нам приехали гости. Битых два часа мы их кормим одной только болтовней.

— И. В., вы не велели вас беспокоить. Стол давно накрыт, на кухне все готово.

— В таком случае прошу всех к столу! — обратился Сталин к писателям.

Я вопросительно посмотрела на своего хозяина.

— В. А., вам нужно особое приглашение? Еда без женщин всегда сухая.

— В. А., — сказал Толстой, — мы с вами в последний раз сидели за одним столом на банкете в Ленинграде, с нами тогда еще был С. М. Киров.

Сталин сумрачно проговорил:

— Троцкисты, замешанные в убийстве товарища Кирова, расстреляны. Мы со всеми врагами будем беспощадно расправляться.

— Какое у вас чудесное мясо и удивительно приятное вино, — облизываясь, изрек А. Толстой.

И. В. от удовольствия покраснел. Он любил, когда «великие» люди хвалили его стол, кухню, сервировку и особенно его кавказское гостеприимство. Шумно рассаживались только что приехавшие постоянные собутыльники Сталина: Ворошилов, Молотов, Ежов, Каганович, Микоян и все, конечно, как всегда, без жен. Впервые близко увидела Молотова, этот человек без каких-либо эмоций наводил тоску. Микоян подсел к Горькому:

— Алексей Максимович, у меня в портфеле лежат две ваши книга — «Детство» и «В людях». Сегодня приобрел. Позвольте получить от вас автограф!

А. М. поморщился, он стеснялся таких просьб. Сталин, улыбаясь, сказал:

— Ты, Анастас, зачем у товарища Горького просишь автограф, он разве умирать собирается?

Все, кроме Горького, засмеялись, громче всех гоготал А. Н. Толстой. Сталин подошел к Ворошилову:

— Клим, мы обратились к А. Н. с просьбой написать роман или повесть о революционных событиях в Царицыне. Как ты смотришь на такое предложение?

— Можно только приветствовать. Наши военные архивы в распоряжении писателя.