Максим Чертанов - Эйнштейн

На следующий день он пошел к матери, та его поздравила и стала с родителями Эльзы обговаривать свадьбу. Однако уже через неделю он объявил Эльзе, что не может жениться: жена развода не даст, да и сам он «не готов». Эльза написала сухо: «Я очень разочарована». Он — ей, 4 августа: «Не подумай, для меня не существует других женщин, кроме тебя. Не отсутствие реальной привязанности отпугивает меня от брака. Я боюсь удобной жизни, хорошей мебели, бесчестья, которое я на себя навлеку, боюсь стать довольным мещанином». Убеждал ее, что они будут вместе прогуливаться и это даже лучше, чем быть женатыми: «Я рад, что наши деликатные отношения не приведут нас к мещанской узколобой жизни».

Н. Жук: «Если бы Эйнштейн любил Эльзу по-настоящему, то женился бы на ней еще в 1914 г. Но поскольку он сделал это только в 1919 г., то причиной заключения брака было либо ухудшение в результате войны его материального положения, либо получение Эльзой наследства, либо и то и другое вместе взятое». Пожалуй, это тот случай, когда в «страшилках» есть некоторая логика. Любил бы — женился. А он в 1915-м откровенно писал Бессо: «Мне хорошо в уединении и спокойствии, это не в последнюю очередь связано с чудесными приятными отношениями с моей кузиной. Эта стабильность может быть гарантирована мне, если я не женюсь». То есть он все-таки отдавал себе отчет, что настоящей близости с женщиной не выдержит. Милева с детьми поселилась в пансионе в Цюрихе, муж отослал ей мебель и вещи, писал в августе, что развода не требует, а просит только писать и рассказывать о детях. Сам он снял маленькую квартиру на Виттельсбахерштрассе, 13, неподалеку от Эльзы. Деньги жене слал исправно, но она жаловалась, что мало. Он отвечал в сентябре: «Сам я живу более чем скромно, почти по-нищенски. Только так мы сможем отложить что-то для наших мальчиков». Но все же добавил ей еще 1300 марок (еще 600 он отдавал матери).

Тем временем Фрейндлих нашел инвестора для астрономической экспедиции — Густава Круппа. Место и время — 8 августа 1914 года, Крым. Но им пришлось срочно уносить ноги, а некоторые члены экспедиции оказались в тюрьме. «Все ищут и не находят причину, по которой началась война. Война началась не по какой-то одной причине, война началась по всем причинам сразу» (Томас Вудро Вильсон). Сошлась масса всяких X, Y и Z, и начало выписываться уравнение войны…

Германия еще в 1880-х включилась в борьбу за колонии; Великобритания и Франция вынуждены были объединиться в «Сердечном согласии» — Антанте. Австро-Венгрия была постоянным очагом нестабильности: она стремилась удержать славянские земли, которые перетягивала к себе Россия. Сербия, союзник России, претендовала на роль объединительного центра южных славян. На Ближнем Востоке сталкивались интересы всех стран, стремившихся успеть к разделу гибнущей Османской империи. Создались два блока, но, чтобы все это равнялось войне, нужен был толчок, малюсенький х, и он нашелся: 28 июня 1914 года серб Гаврило Принцип убил наследника австрийского престола эрцгерцога Франца Фердинанда и его жену. 5 июля Германия обещала поддержку Австро-Венгрии в случае конфликта с Сербией, 23-го Австро-Венгрия предъявила Сербии ультиматум, та согласилась почти на все, но начала мобилизацию; 25-го Германия начала рассылать повестки резервистам; 28-го Австро-Венгрия объявила Сербии войну, Россия вступилась за Сербию, 1 августа Германия объявила войну России и в тот же день без объявления войны вторглась в Люксембург. 3–4 августа Германия объявила войну Франции и Бельгии, Лондон направил в Берлин ультиматум, Берлин молчал, Великобритания объявила войну Германии и направила войска на помощь Франции; наконец, 6 августа Австро-Венгрия объявила войну России. В Германии, как и во всех странах, были уверены, что война кончится быстро. Один из немногих, кто предсказывал, что она примет затяжной характер, был близкий знакомый Эйнштейна Вальтер Ратенау (1867–1922).

Он изучал в университетах Берлина и Страсбурга физику, химию и философию, потом служил в прусской армии, но как еврей не мог подняться выше ефрейтора. Уже в 30 лет был директором одного из заводов своего отца. Писал картины, стихи, был вхож в светское общество, знаком с кайзером, был необыкновенно красив в стиле «белокурой бестии», считал себя немцем и был немецким патриотом; в 1897 году написал статью «Слушай, Израиль!», провозгласив принцип «Евреи должны ассимилироваться». Через два дня после начала боевых действий он в докладной записке, направленной в военное министерство, изложил рекомендации относительно подготовки экономики к длительной войне. Через неделю его назначили главой специально созданного департамента, ответственного за снабжение военной промышленности стратегическим сырьем, и дали чин генерала. Другой еврей и немецкий патриот, Фриц Габер, начал производить это самое стратегическое сырье — химикаты. Добрый, деликатный человек, друг и заступник Милевы, он разработал смертельный газ хлорин и противогазы с абсорбирующим фильтром и был назначен руководителем химической службы немецкой армии.