Максим Чертанов - Эйнштейн

В середине октября 1930 года Эйнштейн ездил повидаться с Эдуардом, но примирения не вышло; 28 октября он в Лондоне был гостем благотворительного ужина в пользу евреев из Восточной Европы, организованного Ротшильдом. Тогда же Пассфилд представил новую Белую книгу по Палестине. В ней полностью отвергалась Декларация Бальфура; еврейская иммиграция должна была прекращаться, если она «препятствовала получению работы арабами». (Пожалуйста, вспомните, кем вы должны представлять себя. Вы ашкенази, вас гонят отовсюду; вы приехали в Палестину, потому что предыдущая Белая книга это разрешала; вы все умеете делать эффективнее, чем кто-либо в мире; ваш соотечественник, построивший фабрику или вырастивший виноградник на купленной полоске песка, предпочтет взять на работу вас… В чем ваша вина?) В знак протеста Вейцман, президент Еврейского агентства, подал в отставку, кабинет Рэмси Макдональда под давлением оппозиции пошел на компромисс, и 13 февраля 1931 года специальный комитет опубликовал письмо, фактически отменяющее ограничения на иммиграцию. 11 ноября Эйнштейн со Сцилардом получили от американского отделения шведской фирмы «Электролюкс» патент на чудо-холодильник, а в декабре с Майером отправили в печать новую работу по единой теории поля, использовавшую видоизмененную идею Калуцы: измерений у них было все-таки не пять, а четыре, но каждой точке они подарили по пять возможных векторов движения. Но уравнения все равно не сходились…

Эйнштейн собирался в Америку — читать лекции в качестве «приглашенного профессора» в Калифорнийском технологическом институте в Пасадене. Еще до приезда у него взяли интервью о религии, опубликованное в «Нью-Йорк таймс» 9 ноября: «Этическое поведение человека должно основываться на сочувствии, образовании, социальных связях и потребностях, и нет нужды в религиозной основе. Человек окажется на плохом пути, если в своих поступках будет сдерживаться лишь страхом наказания и надеждой на вознаграждение после смерти… Желание, чтобы кто-то указывал им путь, любил и поддерживал, приводит людей к формированию социальных или моральных концепций о боге. Это бог провидения, который защищает, распоряжается, награждает и наказывает; бог, который, в зависимости от границ мировоззрения верующего, любит и заботится о жизни его соплеменников или всего рода человеческого, или вообще всего живого; утешает тех, кто в печали и чьи мечты не сбылись; тот, кто сохраняет души умерших. Но есть и третья стадия религиозного опыта, который присущ им всем, хотя и редко встречается в чистом виде: я буду называть это космическим религиозным чувством. Очень трудно пробудить это чувство в тех, у кого оно полностью отсутствует…»

29 ноября Марго вышла за Марьянова. Герта вспоминала, что родители были в печали: «В загс пошли, но не праздновали». В тот день в Берлин приехала Милева, видимо, поговорить с бывшим мужем об Эдуарде, чье состояние ухудшалось, но о чем договорились — неизвестно. Жить молодые остались у Эйнштейнов, а старшие уплыли за океан. О книге Пассфилда Эйнштейн узнал уже на пароходе и дал интервью журналисту «Нью-Йорк таймс»: «Мы, евреи, везде подвергаемся атакам и унижениям, которые являются результатом преувеличенного национализма и расового тщеславия, которое в большинстве европейских стран выражает себя в форме агрессивного антисемитизма. Еврейский дом не роскошь, а абсолютная необходимость. Поэтому ответом евреев на нынешние трудности должна быть решимость удвоить свои усилия в Палестине». 12 декабря вошли в гавань Нью-Йорка. Собралось около сотни репортеров. Дневник: «Чрезмерное внимание меня смущает… Мои неотшлифованные манеры здесь кажутся странными…»

Он не отвечал на вопросы о четвертом и пятом измерениях, но согласился высказаться для своей любимой «Нью-Йорк таймс» о евреях: «Существует нечто неопределенное, что тянет евреев быть вместе. Это не раса. У вас в Америке много рас, и все же у вас есть солидарность. Ни раса, ни религия не является причиной еврейской солидарности, дело в чем-то, что не поддается определению» и о Гитлере: «Он поселился в пустом германском желудке. Когда экономика поправится, все будет нормально». Журнал «Тайм» вышел с портретом Эльзы на обложке и комментарием: «Великий математик не умеет управлять своими финансами, и это взяла на себя его жена»; Эльза подтверждала: «Я делаю все, чтобы его освободить от всего этого. Он — вся моя жизнь. Я очень счастлива быть миссис Эйнштейн». Она стала брать за автографы мужа по доллару, за фотографии — по пять долларов и основала фонд для нуждающихся детей.