Даниил Галкин - В тени сталинских высоток. Исповедь архитектора

День за днем новый уклад жизни с неизмеримо лучшими условиями, чем во все прошедшие годы, стал входить в привычную будничную колею. Мама с головой окунулась в дальнейшее обустройство непривычно большого очага, включая бесконечные семейные заботы. Я усиленно занялся вопросом трудоустройства. Мне, как переселенцу, было предоставлено на выбор много вакансий. Даже штатная должность секретаря комсомольской организации одного из районов в Черновцах. Официально предлагали и солидный по тем временам пост заместителя председателя Совета народных депутатов районного центра Терца. Я сразу отверг эти предложения. Помимо неприязни к общественной деятельности, они полностью претили моему понятию о мужских профессиях.

Свой выбор я остановил на скромной и малооплачиваемой должности техника-архитектора проектного отдела в областном Управлении по делам строительства. Отсутствие высшего образования и недостаточный опыт не позволяли занять более достойное место. Но это был еще один шаг к моей цели! Одновременно меня зачислили в вечернюю школу рабочей молодежи. Все-таки нужно было завершить среднее образование. В будущем году мне предстояло отметить двадцатилетний юбилей. Но удовлетворения от достигнутого, несмотря на внушительно разбухшую трудовую книжку, я не испытывал. В то же время до возвращения отца с фронта продолжение учебы в вузе пока исключалось. Правда, ближайший институт с архитектурным уклоном размещался во Львове. При оказии я собирался там побывать.

Начались мои трудовые будни с регулярным выходом на работу. Главный архитектор отдела, местный уроженец Стефан Панасюк встретил меня без особого энтузиазма. С кривой ухмылкой и желчью в голосе он спросил:

– А что вы умеете делать? Нам нужны специалисты, а не протиратели штанов. И учить нам некогда, это не школа.

Несмотря на явную антипатию, мой ответ прозвучал спокойно и доброжелательно:

– Хочу стать, как вы, архитектором. Это и привело меня сюда. У меня даже есть небольшой практический опыт.

В подтверждение на стол были выложены комплекты чертежей с моим автографом и трудовая книжка. Небрежно и снисходительно Панасюк быстро все посмотрел. Реакции не последовало. На мою единственную просьбу определить мне рабочее место поближе к окну он резко буркнул:

– Для пришлых специально места не готовим.

Вскоре стала понятна причина его неприязни. До меня однажды донеслась его фраза, брошенная по адресу схидняков, выходцев со Схидной (Восточной) Украины:

– Понаехали тут всякие москали! Мало им места в своей загаженной державе.

В проектном отделе я проработал более года. В историю ушел долгожданный день Победы и на этом глобальном фоне – микроскопическая дата моего двадцатилетия. Запомнилось, что нашей Победе и окончанию кровопролитной войны были рады не все. Кто-то демонстративно отмалчивался, а были и такие, кто втихомолку злобствовал…

За этот короткий отрезок времени мне удалось познать много нового и полезного для будущей профессии. Все поручения выполнялись мной с большим рвением и аккуратностью. У меня сложились дружеские отношения с небольшим коллективом, в котором преобладали молодые женщины. Часть из них проявляла ко мне определенный интерес. Но я усвоил из небольшого житейского опыта – на работе романы чреваты непредсказуемыми последствиями. Поэтому переводил все в шутку. Даже Панасюк стал ко мне относиться уважительно. Наверное, в своем националистическом сознании он перевел меня из категории коварных москалей в щирих (искренних) хохлов. Казалось, все благоприятствовало продолжению работы. Однако ограниченная тематика отдела, одни и те же действия, повторяемые ежедневно до тошноты, потеряли для меня интерес. Впереди не было перспективы. Кроме того, зарплата была мизерная. Даже с учетом денежного аттестата отца мы еле сводили концы с концами.

Война победоносно завершилась, но тяготы жизни смягчились только в моральном плане. Скудный бюджет мама раскладывала как карточный пасьянс. В первую очередь мы старались, чтобы наша юная школьница не чувствовала себя среди новых сверстниц бедной родственницей. Это требовало ощутимых затрат на школьную экипировку и разнообразные учебные пособия. Баснословно дорогой рынок был практически единственным источником приобретения продовольственных и промышленных товаров. При покупке мебели у отъезжающих соседей в качестве бесплатного приложения мне подарили старенькую швейную машинку «Зингер». Такая же была похищена из нашего бывшего жилища во время оккупации Полтавы. Мама умудрялась, среди повседневных забот, что-то шить и даже обзавелась небольшой женской клиентурой.