Даниил Галкин - В тени сталинских высоток. Исповедь архитектора

Мы улетали из Белграда ночью. Один из сопровождающих поведал нам, что столичный аэропорт не очень благоприятен для взлета и посадки. На трассе высится коварная гора Авала. Периодически самолеты врезаются в нее. К счастью, наш рейс завершился благополучно.

Спустя некоторое время на последней полосе «Правды» и других центральных газет появилось лаконичное сообщение: «При посадке самолета в Белграде погибла делегация во главе с маршалом Бирюзовым [106]». Гора Авала оказалась для них роковой…

Мое рабочее место переместилось в дом проектных организаций на Соколе. При значительном расширении тематики и масштаба творческой деятельности за мной сохранялся статус главного архитектора. Предстояло даже повышение должностного оклада.

К сожалению, в связи с пируэтами реорганизаций распалась сплоченная группа высококлассных специалистов. Со мной в деловой упряжке остался талантливый Федоров. Но неуемное пристрастие к спиртному очень быстро его сгубило. В цветущем среднем возрасте Федоров ушел из жизни. С другим талантливым архитектором, Константиновым, случилась нелепая беда. В выходной день на даче он с невестой, сидя на скамейке среди сосен и елей, обсуждал предстоящую свадьбу. Сильный порыв ветра сломал старую сосну. Острие ветки, неподвластным разуму образом, вонзилось в позвоночник. Крепкий, спортивного телосложения, он в считаные секунды стал инвалидом-колясочником. Невеста его не бросила. Она вышла за него замуж, посвятив дальнейшую жизнь уходу за ним. Ноги ему отказали, но осталась подвижность сильных рук. Многие годы я подбрасывал Константинову чертежную работу на дому, чтобы поддержать материально.

Остался в институте, где решили сохранить небольшой архитектурно-строительный отдел, Ценев. В «Моспроект» ушел талантливый конструктор Марк Швехман. Его пригласили главным конструктором в одну из крупных мастерских.

Я стал обрастать новыми сподвижниками. Но явные и тайные недруги тоже не дремали. В творческой среде всегда есть место завистникам, которые считают себя талантливее и опытнее. Чем выше статус, тем злораднее относятся к промахам и ошибкам. Но школа мудрых учителей и собственный опыт позволили выработать нужную стратегию и тактику взаимоотношений с подчиненными. Тем более что на ходу, в ускоренном режиме, приходилось изучать специфику каждого конкретного производства.

Наиболее сложными оказались два московских объекта. Один из них проектировался в районе Шаболовки, другой – на Ленинградском проспекте. Своими фасадами они ориентировались на внешнюю, «красную» линию сформировавшейся застройки. Поэтому требования к их внешнему облику у согласующих инстанций были очень высокие.

Через год с небольшим многоликая Москва пополнилась многоэтажным производственно-лабораторным корпусом подшипникового завода на Шаболовке. Почти одновременно был возведен гигантский куб завода «Изолятор» (недалеко от развилки Ленинградского и Волоколамского шоссе). Строительство выполнялось под неустанным авторским надзором моей команды.

По устаревшей традиции большинство предприятий по периметру огораживают глухими, высокими, а порой и безобразными заборами. В разрывах образуются узкие полоски-коридоры неиспользованной земли. Они превращаются в захламленные зоны. Заборы не спасали от хищений. Находчивые воришки виртуозно находили лазейки для выноса всего, что плохо лежит. Мне с пеной у рта приходилось и заказчику, и в экспертизе доказывать и отстаивать противоположную истину. Как ни парадоксально, наибольшую степень защиты от хищений обеспечивают фасады зданий. Стену не пробьешь, а красивые декоративные решетки в окнах с сигнализацией отпугивают воришек.

Крупномасштабные производственные здания, выходящие фасадами на «красную» линию застройки, с помощью таланта архитекторов становятся украшением улиц. Более высокая художественно-эстетическая ступень дополняется важнейшим фактором экономии бесценной земли. Правота моей незыблемой позиции в этом вопросе подкреплялась «открытостью» промышленной застройки в Болгарии и Югославии. Впоследствии она еще более укрепилась после посещения многих экономически развитых стран мира. Быть может, моя упертость и постепенная выработка индивидуального почерка помогли реализовать ряд проектов именно по этому принципу.

Тем временем подошло время отъезда Яны и Матти в Финляндию. Это событие вызвало много противоречивых чувств и эмоций: