Олег Волков - Москва дворянских гнезд. Красота и слава великого города, пережившего лихолетья

Церковь при Голицынской больнице, XIX век

Владение с садом и прудами, занимавшее около двадцати гектаров, было куплено основателем больницы князем Голицыным у прежнего владельца, барона Строганова, в 1795 году, специально для нее. Упомянем мимоходом, что Строганову усадьба была уступлена Екатериной I, женой Петра, владевшей ею совместно с князем Прозоровским, в 1728 году, а соседняя с нею усадьба принадлежала Салтычихе… Кто знает, не сохранились ли под зданиями больницы остатки фундаментов проклятой усадьбы с подвалами, где терзала своих дворовых бесчеловечная владелица?..

Строить больницу начали в июле 1796 года и открыли ее через шесть лет – в 1802 году. Голицынская больница считается одним из лучших творений Казакова. Архитектор почти отказался от декоративных украшений, однако достиг поразительного эффекта величественными пропорциями и планировкой здания, окаймляющего обширный курдонер. Центром ансамбля является главное здание со строгой колоннадой и мощным куполом. Позади больниц Казаковым разбит великолепный парк, спускающийся к Москве-реке, где он оканчивается каменной набережной с двумя прекрасными беседками-ротондами по краям. Они находятся сейчас на территории Парка культуры и отдыха имени Горького. Нельзя не указать на поразительно точно выбранное Казаковым место для возведения больницы: она прекрасно смотрится с улицы и составляет величественную картину со стороны реки.

В 1828 году дочь графа Орлова-Чесменского продала часть владений по Большой Калужской улице городу за 200 000 рублей для устройства больницы. Главное здание по проекту О. Бове было заложено в мае того же года и окончено в 1832 году. Центральный корпус больницы имеет мощную ионическую колоннаду. Здание увенчано куполом с широкими полукруглыми окнами в барабане и украшено скульптурным орнаментом. Вместе с пристройками больница составляет один из лучших архитектурных ансамблей Москвы тридцатых годов прошлого века.

На территории этих двух больниц много зелени – это остатки садов и питомников Демидова, о которых говорилось выше. Сохранившиеся аллеи где лучами расходятся от центральной площадки, где прихотливо вьются меж стенок подстриженных кустов, отмечают лестничками прежние террасы, нарытые крепостными Демидова. Искусно использованы для создания живописных поворотов дорожек овраги; через них перекинуты мостики, за которыми – холмики, некогда увенчанные беседками со скамьями, откуда открывался особенно живописный вид на реку и левый берег… Все здесь свидетельствует о высокой культуре русских садоводов, умело использовавших рельеф и особенности места, чтобы создать ландшафт, в котором искусство и природа сливаются в согласное целое. Нескучному саду, в который входили прежде больничные территории, принадлежит почтенное место в ряду прославленных парковых ансамблей отечественных садоводов, таких, как Гатчинский, Павловский и другие. В нынешнем виде Нескучный сад наряду с Измайловским парком, Сокольниками, остатками садов Коломенского составляет драгоценную часть зеленого наследия Москвы.

В ныне уже далекие дни моей молодости я жил в Арбатских переулках, в доме, выходившем углом на небольшую, вымощенную булыжником, кособокую площадь со странным названием Собачья площадка и с журчавшей посередине старозаветной, затененной купой чахлых деревцев водоразборной колонкой, оправленной в камень. Из таких колонок в старину наливали ведра и наполняли нескладным черпаком бочки на колеснях. Я так и не доискался в то время, откуда такое прозвище, а ныне, когда она сделалась понятием отвлеченным, уже не лежит душа этим заниматься…

Знал я только, что в небольшом одноэтажном деревянном доме напротив моего жительства, где помещались булочная и зеленная, жил в свое время Сергей Александрович Соболевский, друг Пушкина, у которого поэт непременно бывал в московские свои наезды. И я, не думая об истинной хронологии жизни поэта, видел уже свой уткнувшийся в Собачью площадку Борисоглебский переулок кое-как вымощенным и еле освещенным масляными коптящими фонарями, и слышались мне доносящиеся из распахнутого окошка голоса, обрывки оживленного рассказа поэта, взрывы смеха… Потом оба друга показывались на крыльце и отправлялись, может быть, по переулку в сторону Поварской и дальше, за Никитские ворота, к Вяземскому, не то поближе, через Арбат, в Гагаринский переулок, в нащокинский дом. Впрочем, жили тут, в Арбатских переулках, многие друзья и приятели Пушкина, и тем более – знакомого со всей Москвой Соболевского, и не в одном доме по соседству гостеприимно растворялись перед ними двери…