Сергей Романюк - Арбат. В лабиринте переулков

В ходе переговоров Блюмкин вытаскивает револьвер из портфеля и вместе с Андреевым начинает стрелять в Мирбаха и других. Мирбах бежит в большой зал, где его и настигает пуля. Однако убийцы еще бросают две бомбы, одна из которых разрывается в зале. Пользуясь суматохой, убийцы через окно выбрались из здания, забыв портфели с документами и свои шляпы, как-то сумели перелезть через решетку — высотой более 2 метров, — влезли в поджидавший автомобиль и исчезли. Латышский стрелок-охранник даже и не пошевелился, хотя ему немцы кричали стрелять.

В этот же вечер в посольство прибыл Дзержинский, а на следующий день Ленин, прочитавший по-немецки извинение и обещавший изловить и сурово наказать злоумышленников, что и было «исполнено»: Блюмкина помиловали, а второго не успели — он попал на фронт и скончался от тифа.

Блюмкин еще много лет появлялся в обществе, где он был известен как «убийца Мирбаха». Он попался только значительно позже, когда его поймали на передаче писем Троцкого — для большевиков это было хуже, чем простое убийство.

В 1919 г. особняк занял центральный исполком Коммунистического интернационала, где работали все наиболее известные тогда коммунисты, как русские, так и всего мира. Коминтерн заседал в этом здании до 1922 г., когда его аппарат уже не вмещался в особняке и он был передан посольству Италии, которое и занимает его с 1924 г. по сей день.

Участком (№ 1/8) на углу с Большим Левшинским переулком с 1770-х гг. владел полковник А.Ф. Ладыженский, который в 1782 г. просил позволения выстроить на самом углу с двумя переулками деревянный дом. На плане, выданном ему в 1797 г., на этом месте уже показано существующее здание с закругленным углом. В 1835 г. его приобрела Московская дворцовая контора для квартир своих служащих. Тут жил известный московский архитектор Е.Д. Тюрин. В его квартире находилась коллекция картин, о которой в середине XIX в. писали многие современники: «Лишь только я вошел в первую комнату, как был просто поражен, увидев все стены ее, даже стены лестницы, увешанными прекраснейшими картинами». Его галерея, в которой насчитывалось около 400 картин, в том числе Рубенса, Ван Дейка, Веласкеса, была открыта для всех желающих по воскресеньям. Е.Д. Тюрин предлагал передать ее городу — он писал в 1851 г.: «Почти тридцать лет тому назад родилась во мне мысль собрать коллекцию оригинальных картин, и с тою единственною целью, чтобы впоследствии положить из оных основание Отечественной Картинной Галлереи в Москве, в которой ко всем неисчислимым сокровищам, кажется, только ее и не достает». Картины он и покупал, и выменивал, и получал в качестве гонорара. Ему, рассказывал он, «как архитектору, случалось находить превосходные картины в подвалах, на чердаках и тому подобных местах, откуда они были исторгаемы мной от конечной гибели». Вся его собирательская деятельность была направлена на общественную пользу: «Сознаю, — писал в старости Е.Д. Тюрин, — что весь труд мой есть только бедное начало для славной будущности Музея изящных искусств в Москве». Однако ни генерал-губернатор Москвы, ни многочисленные учреждения, куда обращался Тюрин, не сочли возможным предоставить помещение для галереи, и ему пришлось распродавать свое собрание по частям.

Тюрин жил в этом доме до отставки в 1868 г.

В этом же доме жили писатели А.Ф. Вельтман и Е.А. Салиас де Турнемир, историки И.Е. Забелин и С.М. Соловьев. О последних днях Соловьева рассказывал издатель журнала «Русский архив» П.И. Бартенев: «с переездом в Москву (из дворцового имения Нескучного, где Соловьев обычно проводил лето. — Авт .) врачи воспретили ему много работать, и писать предписано ему было в течение не долее получаса. 3 октября 1879 г. он увлекся делом и прописал довольно долго, а на другой день скончался».

В доходном доме № 9 в Денежном переулке, построенном, как и двухэтажный особняк № 7, в 1910 г. архитектором А.Н. Зелигсоном, была квартира (сейчас там мемориальный музей-кабинет) первого советского наркома просвещения А.В. Луначарского. Он, нимало не смущаясь, выгнал в 1924 г. отсюда библиотеку (будущую «иностранной литературы») и поселился там с женой, актрисой Розенель, принимая многочисленных посетителей.

В этом же доме в 1920-х гг. жили композитор Н.Я. Мясковский (до переезда на Сивцев Вражек), в 1920—1930-х гг. историк профессор Московского университета С.В. Бахрушин, в числе трудов которого много работ по истории Москвы, и литературовед академик П.Н. Сакулин.

За Глазовским переулком, почти на углу, — интересный образец деревянного московского ампира (№ 9/6). Его довольно протяженный фасад оживлен шестью колоннами тосканского ордера, как бы поддерживающими мезонин. Дом отличается от многих своих собратьев почти полным отсутствием лепных украшений, которые являлись обязательным компонентом фасадов домов того времени. Здание построено поручиком А.К. Поливановым, который приобрел «обгорелую пустопорожнюю землю»; на ней, как сообщал квартальный надзиратель, деревянный дом «был окончен к 4 января 1823 года». В доме в 1835–1836 гг. жил пушкинский современник и его знакомый, один из участников литературного кружка «Арзамас» С.П. Жихарев. Не исключена возможность, что Пушкин мог бывать в этом доме у Жихарева в свой последний приезд в Москву в мае 1836 г.