Филип Хук - Завтрак у Sotheby’s. Мир искусства от А до Я

Зачастую им приходилось преодолевать трудности. Торговец картинами в роли посредника между публикой и художником рисковал заслужить неодобрение и разрушить собственное дело. Коллекционеры, стремившиеся получить непосредственный доступ к художнику, считали дилера досадным препятствием на своем пути. Что-то подобное мы наблюдаем и сегодня. «Напыщенным, жаждущим власти и надменным, этим законодателям хорошего вкуса подошло бы место вышибалы в ночном клубе, пусть бы там пропускали одних и отказывали другим», – поносил арт-дилеров Чарльз Саатчи.

На протяжении ХХ столетия могущество арт-дилеров возрастает. «Живопись – самое прекрасное занятие, оно уступает только торговле живописью», – дразнил Рене Жампеля художник Жан Луи Форен в 1919 году. В том же году Жампель отправляется на аукцион «Кристи» и становится свидетелем того, как английские торговцы картинами изяществом манер и облика начинают затмевать своих титулованных клиентов (сегодня следовать их примеру опасно): «Торговцы антиквариатом носят гвоздики в петлицах. Их галереи иногда производят отвратительное впечатление, но сами они джентльмены». Он описывает беседу «двух господ: один – в безупречно сшитом сюртуке, другой – краснолицый, неуклюжий, с брюшком, – ни дать ни взять персонаж из тех, что веселятся в тавернах на дешевых гравюрах, изображающих охотничьи сцены. Первый – торговец картинами, второй – лорд». Некоторым торговцам картинами, например Джозефу Дювину, даже был пожалован титул лорда. Кое-кого посвятили в рыцари. ХХ столетие воистину золотой век арт-дилеров, во власти которых создать и репутацию художника, и коллекцию, овеянную немеркнущей славой. История современного европейского и американского искусства написана в равной мере художниками и арт-дилерами.

В XXI веке арт-дилеры задействовали еще один механизм привлечения покупателей: сегодня такие крупные дилеры, как «Пейс», «Гагосян» и «Белый Куб», достаточно богаты, чтобы превратить свои галереи в подобие музеев современного искусства. Они устраивают выставки на уровне, который сделал бы честь любому известному музею, и показывают зрителям шедевры, на время предоставленные музеями и создающие контекст и фон двум-трем произведениям, выставляемым на продажу. Структура и охват их деятельности соответствуют нынешней глобализации: они привлекают еще не снискавшие известность таланты, предлагая им выставки в собственных залах в Нью-Йорке, в Лондоне или в Риме, в Мумбаи, в Сан-Паулу или в Гонконге. Их сотрудники сидят, прильнув к мониторам, за столами, поставленными в ряд, как в трейдерском зале на бирже. Их операции под стать серьезным коммерческим сделкам.

«Возблагодарим же Господа за тех, кого намереваемся обмануть». Молитва арт-дилеров – беспечное признание в том, что – так уж сложилось! – торговцам предметами искусства была свойственна разная степень честности и обаяния. Среди них есть ученые, есть коммерсанты. У каждого собственная стратегия продаж. И преимущество, и недостаток искусства заключается в том, что дилер выставляет на рынок товар, лишенный ясной объективной ценности. Предмет искусства обретает ее, только когда находит покупателя, и ровно в размере той стоимости, которую дилер убеждает его заплатить. Добиться этого можно, сыграв на жадности, мании величия или на чувстве социальной незащищенности, мучащем клиента. Финансовое могущество крупного торговца картинами наглядно демонстрируют желчные дневниковые записи Мэри Кассатт в сентябре 1886 года. Она посоветовала американцу по фамилии Томпсон, приехавшему в Париж, купить Моне не у Дюран-Рюэля, а у менее известного дилера Портье. Хотя Портье предложил ему две хорошие картины Моне по самым низким ценам, какие только можно вообразить, Томпсон, как пишет Кассатт, «предпочел приобрести одного Моне у Дюрана за три тысячи франков. Я оскорблена! Я посоветовала ему купить дешево, но, полагаю, он из тех, кто склонен платить втридорога. Почти не сомневаюсь, что картины у Портье были лучше». Несомненно, бренд произведения искусства создается не только авторством, но и продажей особенно известным дилером с громким именем, поэтому Моне, купленный у Дюран-Рюэля, в сущности, более ценен, нежели Моне, купленный у Портье. Верно также, что начинающему собирателю, который открывает для себя таящий опасности, необычный мир искусства, высокая цена представляется гарантией качества. Впервые занявшись арт-дилерством, я долго не мог понять, почему прекрасный пейзаж начала XIX века, висевший на стене моей галереи, совершенно не привлекает покупателей. Меня надоумил мой друг Джаспер. «Он слишком дешевый. Ты назначил слишком низкую цену, – сказал он. – Удвой ее». Не прошло и недели, как я продал пейзаж.