Денис Дроздов - Большая Ордынка. Прогулка по Замоскворечью от Москворецкого моста до Серпуховской площади

Вот тут-то можно было и закончить разговор об очередном фабриканте, коих Большая Ордынка знала сотни, если б не один интересный момент. Оказывается, А.П. Чехов сделал Ивана Александровича Миндовского прообразом дельца Лопахина из пьесы «Вишневый сад». По крайней мере, так считают некоторые вичугские литературоведы и краеведы. В 1872 году Миндовский приобрел на аукционе бывшее имение графа С.П. Татищева в Вичуге с каменным домом и большим садом, принадлежавшее его дочери Марии Сергеевне Татищевой-Эйхлер. При графе Сергее Павловиче имение достигло наивысшего расцвета и приносило неплохой доход. Но наследница огромного состояния Мария Сергеевна вместе со своим мужем не смогла сберечь полученное наследство и к началу 1870-х годов влезла в долги. В судебном порядке имение было выставлено на торги. Потеря родового гнезда стала сильным ударом для Марии Сергеевны, который она не смогла пережить. Через год после продажи она умирает в возрасте сорока трех лет. Конечно, это была не рядовая смерть. Татищевы считались потомками легендарного Рюрика. Даже спустя много лет Чехов мог знать об этом.

Дом Миндовского. Фотография 1980-х годов

В истории татищевского имения только с сюжетом «Вишневого сада» можно найти достаточно параллелей. На то, что Миндовский – это и есть Лопахин, указывают несколько дополнительных фактов. Разница в возрасте между Иваном Александровичем и Татищевой-Эйхлер примерно такая же, как и между Лопахиным и Раневской. Миндовский тоже мог с детства знать и графа Татищева, и его семью и иметь с ними тесные отношения, потому что он родился в деревне Путковской, расположенной в двух километрах от города Вичуга. После покупки татищевского имения Миндовский сдавал участки в аренду различным учреждениям, торговым предприятиям и крестьянам для сельского хозяйства. Интересно сравнить это с предложением Лопахина относительно усадьбы Раневской: «Ваше имение находится только в двадцати верстах от города, возле прошла железная дорога, и если вишневый сад и землю по реке разбить на дачные участки и отдавать потом в аренду под дачи, то вы будете иметь самое малое двадцать пять тысяч в год дохода» [72]. Не говоря уже о том, что благосостояние Лопахина и Миндовского было одинаково велико. «Вечный студент» Трофимов говорит о деньгах коммерсанта: «Я, Ермолай Алексеич, так понимаю: вы богатый человек, будете скоро миллионером. Вот как в смысле обмена веществ нужен хищный зверь, который съедает все, что попадается ему на пути, так и ты нужен» [73].

В 1872 году Миндовскому было тридцать шесть лет, и он тогда уже был сказочно богатым, хотя еще не унаследовал от отца фабрик. Вот такой преинтересный человек жил на Большой Ордынке. Помимо этого дома Иван Александрович владел особняками на Поварской и в Леонтьевском переулке. Последний был построен в 1880 году архитектором Д.Н. Чичаговым и принадлежал когда-то московскому городскому голове и знаменитому предпринимателю Николаю Александровичу Алексееву – двоюродному брату К.С. Станиславского. Кстати, от основателя Московского Художественного театра и мог услышать А.П. Чехов историю о Миндовском и Татищевой. В 1895 году Иван Александрович пригласил архитектора В.И. Чагина для расширения особняка на Большой Ордынке. Именно поэтому сегодня дом № 43 кажется таким вытянутым вдоль улицы.

Разновременность частей особняка Миндовского заметна невооруженным глазом. В течение долгого времени проходит реставрация этого находящегося в плачевном состоянии памятника архитектуры, и здание завешено фалынфасадом. Но когда его, наконец, снимут, вы увидите разницу в форме и ритме окон. Центральная часть, построенная раньше остальных в 1820-х годах, выделена мезонином с горизонтальным аттиком. Окна парадного фасада украшены наличниками с затейливыми узорами в верхней части. Фасадной лепниной декорирована опять-таки только центральная часть особняка, как будто, расширяя его, экономные и практичные хозяева решили не тратить лишних денег на украшение. Но три окна мезонина обрамлены со вкусом. Северная пристройка играла роль садового павильона или зимнего сада. Ворота между домом и флигелем относятся ко времени, когда владельцем был уже Миндовский.

Гуляя по Большой Ордынке, мы уже познакомились с добрым десятком купцов и предпринимателей. В большинстве своем они были щедрыми жертвователями и благотворителями. Миндовского вряд ли кто-нибудь мог обвинить в том, что он не помогает церквам или богоугодным заведениям. Но скупость его стала притчей во языцех. Предприниматель и мемуарист Н.А. Варенцов, который был лично знаком с Миндовским, поведал одну историю: