Александр Васькин - Московские адреса Льва Толстого. К 200-летию Отечественной войны 1812 года

В Хамовниках, куда приехали с вокзала, собрались московские знакомые и сын Сергей с женой. Говорили о разном, в том числе и о кинематографе. Толстой изъявил желание «посмотреть на это новое развлечение городских жителей». Ближайший кинематограф располагался на Арбате, куда и решили направиться вечером.

В кино зрители не могли не узнать писателя – «появление его произвело сенсацию». Дальше дело не пошло. В антракте Лев Николаевич встал и пошел к выходу со словами: «Ужасно глупо. У них совсем нет вкуса». Еще одно достижение цивилизации и научно-технического прогресса Толстой не принял.

Больше оставаться в Москве он был не намерен. 19 сентября Толстой в последний раз переступил порог дома в Хамовниках. В городе его провожало множество москвичей. Курский вокзал потонул в людском море. Люди залезали на фонарные столбы, чтобы получше разглядеть писателя. «Никто не ожидал скопления такой массы народа, и не было принято мер, чтобы обеспечить свободный проход через вокзал», – вспоминал очевидец. Прощание плавно переросло в митинг, растрогавший Льва Николаевича до слез, что позволило одной из газет написать: «Москва устроила Толстому царские проводы».

7 ноября 1910 г. в Хамовники пришла горестная весть о кончине Толстого на станции Астапово Рязанско-Уральской железной дороги. В то время в московской усадьбе жил его старший сын Сергей Львович с женой и сыном Сергеем (род. 1897 г.), одним из двадцати трех внуков Льва Толстого. Сергей Львович немедля выехал в Астапово.

Оставшиеся в Хамовниках домочадцы стали свидетелями небывалой прежде активизации надзорной деятельности московской полиции. Во избежание возможных народных волнений, полиция оцепила Долгохамовнический переулок. Как следует из московских газет, 9-10-го ноября переулок «был окружен полицейскими нарядами, которые стояли до вечера», а «дом был оцеплен полицией, вблизи дома дежурит отряд городовых и полицейский офицер; никто из посторонней публики в Хамовнический переулок не пропускается».

Меры, принятые в те печальные дни, не кажутся экстраординарными. Недаром издатель A.C. Суворин еще в мае 1901 г. писал: «Два царя у нас: Николай Второй и Лев Толстой. Кто из них сильнее? Николай II ничего не может сделать с Толстым, не может поколебать его трон, тогда как Толстой несомненно колеблет трон Николая и его династии. Попробуй кто тронуть Толстого. Весь мир закричит, и наша администрация поджимает хвост». Тем не менее, значительных волнений, вызванных известием о смерти Толстого, в те дни в Москве не наблюдалось.

Вскоре в Московской городской думе были озвучены инициативы по увековечению памяти писателя. Предлагалось, в частности, открыть мужское и женское училища имени Л. Н. Толстого, присвоить Хамовническому переулку или одному из примыкающих к нему переулков имя писателя и устроить в Москве литературный музей имени Толстого, поставить памятник.

Сергей Львович Толстой 22 ноября 1910 г. от имени семьи Толстых, в беседе с городским головой Н.И. Гучковым заявил о желании семьи писателя уступить Хамовническое владение городу Москве, с целью организации там музея.

Наконец, в ноябре 1911 г. усадьба была продана Московской городской управе за сто двадцать пять тысяч рублей. В городской думе, правда, не все одобрили покупку городом толстовской усадьбы. Нашлись и такие, кто активно протестовал. Это были депутаты правого толка.

Городской голова Гучков получил 6 сентября 1911 г. пространную телеграмму от известного тогда царицынского иеромонаха Илиодора, который протестовал «против приобретения древней столицей дома, в котором жил богохульник», а закончил свою телеграмму следующими строками: «Эта покупка опозорит Москву. Если же, несмотря на мой совет, вы эту покупку совершите, то обратите по крайней мере Толстовский дом или в острог для помещения в нем всех арестантов из числа последователей Толстого, или… в дом терпимости». Но таких, как Илиодор, к счастью, оказалось меньшинство.

23 апреля 1912 г. осиротевшая семья в последний раз собралась в своем бывшем хамовническом доме. Софья Андреевна приехала из Ясной Поляны распорядиться находившимся в доме и на усадьбе движимым имуществом. Одна часть вещей была отправлена на хранение в склады Ступина, другая, весьма значительная, была роздана детям – Сергею, Татьяне, Андрею и Михаилу. Третью часть вывезли в Ясную Поляну, где многое разошлось по усадьбе.

Подготовка к открытию музея застопорилась в 1914 году с началом Первой мировой войны. А за закрытой от посторонних глаз и пустующей усадьбой присматривал нанятый городской управой дворник Федор Евстафьевич Зайцев, поселившийся в сторожке у ворот со своей женой Акулиной Григорьевной и двумя детьми: Марьей и Николаем.