Сергей Глезеров - Удельная. Очерки истории

Заготовка дров была для жителей всей Удельной главным делом в сентябре—октябре: приобрести, довезти, разгрузить, распилить, наколоть, сложить. Гора с плеч, когда очищенный, просушенный и подремонтированный за лето дровяной сарай вновь заполнялся ровно уложенными поленницами дров. Я очень любила участвовать в этом процессе. Мне нравилось, как дружно работала вся семья, что работа продолжалась чаще всего допоздна, завершалась уже при свете фонаря. Нравился мне и запах смолы и коры.

Иногда мне даже доверяли попилить на пару с папой двуручной пилой. Но главной моей обязанностью была переноска наколотых уже дров к поленнице. Существовали разные приемы и способы их укладки, чтобы стенки из дров не обваливались, чтобы размещались они компактно в условиях маленьких дровяников.

Сараев было много, по числу семей, размещались они повсеместно, образуя вокруг домов уютные, как мне казалось, дворы. Наши сараи стояли на том месте, где теперь гаражи и трансформаторная будка. Как-то ЖАКТ решил отстроить для жильцов сразу нескольких домов двухэтажные сараи: два длинных ряда с двумя лестницами по бокам. Бросали жребий, горели страсти – кому какой сарай достанется, но почему-то долго мы ими не пользовались. Причину не помню, может быть, на этом месте строительство пятиэтажки уже началось. На этой же площадке была водяная колонка – помню время, как к ней выстраивалась очередь. Потом воду дали в квартиры, но колонка так и осталась. Недавно попыталась ее найти, примерное место по кустам коринки за домом № 5 по Рашетовой определила, но от нее не осталось даже люка.

Завершая тему бытовых подробностей, скажу, что при наших домах была прачечная – маленькая пристройка, где была вода и лавки, где хозяйки могли стирать в тазах и корытах, не боясь забрызгать мыльной пеной все вокруг. Но мама стирала там редко, постельное белье сдавала в прачечную, почему-то не на Калязинскую по соседству, а возила на 1-й Муринский к фабрике Микояна. Сдавала его «в сетку», что было значительно дешевле, и, получив белье, влажное и скрученное, везла его потом на трамвае, а дома уже сушила и отглаживала.

Баню в нашей семье предпочитали «новую» на Ярославском проспекте – в отличие от «старой», располагавшейся возле станции Удельная. Нам с сестрой «новая» нравилась тем, что для детей там был маленький «лягушатник», величиной и глубиной, наверное, с детскую песочницу, но там можно было поиграть с игрушками в прохладной водичке, пока мама освободится. И все-таки ходить в баню я недолюбливала: во-первых, потому что там часто были большие очереди, которые продвигались очень медленно, и, во-вторых, после бани нас мама очень кутала, ведь до нашей Лагерной мы ходили, конечно, пешком. Поэтому я очень любила мыться у бабушки в ванной. Они с дедушкой жили в коммунальной квартире на углу проспекта Римского-Корсакова и Мясной улицы, и там была ванная с дровяным нагревателем. Но подобное счастье случалось нечасто...

В непосредственной близости от нашего дома располагались еще два. Один – напротив крыльца, за сараями. Этот дом относился уже к Семеновскому переулку (в мое время от переулка оставалась заросшая бурьяном тропа). Довольно долгое время в нем размещалось почтовое отделение. Он был отштукатуренным и некогда ярко окрашенным.

На другой дом выходили окна нашей квартиры. Он располагался на углу Лагерной и Новозыбковской. С трех сторон его окружали деревья и кусты, со стороны крыльца располагались сараи и остатки красной кирпичной стенки (частью какой постройки она была раньше, мне неизвестно). В этом доме не было детей моего круга, и я его плохо запомнила.

Перед домом-почтой была утоптанная площадка, на которой часто происходили наши детские игры: «кислый круг», колдуны, пятнашки, «в собачки», прятки, «12 палочек». В нашем дворе очень любили игру в «ромбы». Эта игра сейчас совершенно забыта. Перед игрой на бумажках в форме ромбов красным и синим карандашами писались числа, например, 50, 100, 250, 500, 1000. Количество бумажек, скрученных в трубочки, равнялось количеству игроков. Кто-то подкидывал их вверх. Подобранный ромбик указывал, к какой команде (красных или синих) относился игрок и насколько он «дорог». Команда договаривалась о тактике: кого защищать, на кого «работать».

Для другой команды, естественно, оставалось тайной, кто каким числом владеет и кого преследовать надо в первую очередь. Затем члены одной команды разбегались, остальные начинали преследование. Догнавший требовал сверить номера на ромбах: больший поглощал меньшего, его число увеличивалось, равные номера разбегались. Игра была очень динамичной и азартной.