Архимандрит Августин (Никитин) - Храмы Невского проспекта. Из истории инославных и православной общин Петербурга

О том, как развивались дальнейшие события, повествует Анна Осиповна Смирнова-Россет (1810–1882), фрейлина императриц Марии Феодоровны и Александры Феодоровны, дружившая со многими писателями и поэтами. Анна Осиповна вспоминает о тех событиях так, как они запомнились ей, 15-летней девушке: «Казаки везли шагом из Таганрога тело покойного императора, останавливались в городах и у всех церквей служили литии. Гроб был закрыт и поставлен в Казанском соборе. Казаки в память того, с которым они воевали по всей Европе, жертвовали серебро на иконостас. Все жители Петербурга сочли долгом поклониться тому, который с такой славой умиротворил Европу. Всем известны стихи на возвращение покойного:

Ты возвратился, благодатный,

Наш кроткий ангел, луч с небес. [843]

Все институты облеклись в черные передники, и нас возили в Казанскую. Признаться надобно, что для нас это было partie de plaisir (увеселительная прогулка. – а. А .), потому что мы катались в придворных экипажах только на масленицу и на святой» [844].

Скорбное повествование продолжает леди Дисброо, жена английского посланника в Петербурге. Как известно, тело покойного Александра I доставили из Таганрога в город на Неве. 5 марта 1826 г. гроб с телом императора поставили в Чесменскую дворцовую церковь, откуда на следующий день его перевезли в Казанский собор (там он находился в течение 7 дней) и уже потом – в Петропавловскую церковь, где произвели отпевание и погребение.

«Прошлую субботу мы были на церемонии перевезения тела покойного императора в Казанский собор», – сообщала леди Дисброо в письме от 8 (20) марта 1826 г. (Похороны императора были назначена на 2 (14) марта.) «Мы, дамы дипломатического корпуса, – продолжает Дисброо, – получили особое приглашение быть в девять часов в церкви и оставаться до окончания церемонии. Мы собрались в церковь рано и пробыли там от половины 11-го до трех». В записках англичанки имеются отрывочные сообщения о церемонии погребения; разумеется, она обращала внимание более на внешнюю сторону происходившего. «Печальная колесница была золотая, с высоким катафалком… Вдовствующая императрица вошла первая. За гробом следовали Государь с Государыней, герцог Веллингтон и чины, несшие регалии… Церковь при полном освещении была красивее, чем можно было предполагать» [845].

Внезапная кончина императора Александра I и создавшаяся обстановка междуцарствия активизировала деятельность дворян, стремившихся к установлению в России конституционного строя. 14 декабря «северные» декабристы вывели на Сенатскую площадь несколько преданных им полков, надеясь оказать этой вооруженной демонстрацией давление на власть. «Во всем видна неурядица, – сетовал граф Федор Александрович Растопчин. – Присягнули императору Константину, а в церквах продолжают молиться об императоре Александре, ибо Синод не прислал указа архиепископу…» [846]

В самый критический момент великий князь Николай получил военную поддержку. Как пишет Александр Дюма: «Отовсюду прибывали новые полки и немедленно занимали позиции. Саперы встали в боевом порядке у Эрмитажа, а с Невского проспекта появилась часть Московского полка под командованием Ливена. Их появление восставшие встретили радостными криками. Они решили, что прибывают ожидаемые подкрепления. Но вместо того, чтобы присоединиться к ним, новоприбывшие выстроились перед зданием Судебной палаты лицом к дворцу и, вместе с кирасирами, артиллерией и кавалергардами, замкнули восставших в железное кольцо» [847].

Но помимо военной помощи Николай обрел и духовную поддержку. О том, как это происходило, пишет все тот же французский романист. «В этот момент, перекрывая шум суматохи, послышалось церковное пение, и на площади появился митрополит в сопровождении духовенства. Он шел из Казанского собора с иконами, чтобы во имя неба приказать восставшим вернуться к исполнению своего долга. Но их руководители, выйдя из рядов, закричали священникам:

– Идите прочь! Не мешайтесь в земные дела!

Николай, опасаясь святотатства, приказал им удалиться. Митрополит повиновался» [848].

В конце концов отдали приказ стрелять по восставшим картечью, и восстание подавили.

«Когда зачинщиков повесили и суд был окончен, то служили в Казанской церкви молебен, и государь император присутствовал, и это было поставлено в укор, – пишет А.О. Смирнова-Россет. – А что если бы удалось им иметь успех, в России произошла бы кровавая и, как говорил Пушкин, беззаконная и безрассудная резня» [849]. (Анна Осиповна неточно передает известные слова А.С. Пушкина, относящиеся к восстанию Пугачева: «Не приведи Бог видеть русский бунт – бессмысленный и беспощадный».)