Народные сказки - Татарские сказки

Не смея перечить, Зухра взяла ведра с коромыслом и отправилась по воду. Так уж сна намаялась за день, что ноги едва несли ее, руки отнимались, а плечи сгибались даже под тяжестью пустых ведер.

На берегу Зухра решила хоть немного передохнуть. Сняла с коромысла ведра, расправила плечи, огляделась.

Была чудная ночь. Луна лила на землю серебристые лучи, и все вокруг нежилось в сладостном покое, осиянное ее лучами. В зеркале воды мерцали звезды, соединяясь с их хороводом в небесном океане. Все было полно таинственной пленительной красоты, и на какие — то мгновенья забылась Зухра, ушли прочь печали и невзгоды.

Плеснула рыба в камышах, накатила на берег легкая волна. Вместе с ней нахлынули воспоминания милого детства, будто вновь прозвучали ласковые слова любимой матушки. И от этого еще горше стало несчастной девушке, очнувшейся от минутного забытья. Горячие слезы покатились по ее щекам, крупными алмазами падая на землю.

Тяжко вздохнув, наполнила Зухра ведра, и коромысло невыносимой тяжестью легло не девичьи плечи. А еще тяжелее лег камень на сердце. Снова взглянула Зухра на луну — она все так же вольно плыла по небесной дорожке, сияя и маня. И так захотелось Зухре вновь забыться, подобно небесной страннице не знать ни горя, ни забот и дарить доброту и ласку…

В это время с неба скатилась звездочка. А покуда она падала на землю, становилось все светлее и светлее. На душе у Зухры вдруг полегчало, тяжкий камень перестал давить на сердце девушки. Сладкая истома охватила ее, стало отрадно, покойно. Зухра почувствовала, как ведра с водой становятся почти невесомыми. Глаза ее сами собой закрылись. А когда Зухра вновь распахнула свои длинные ресницы, то увидела себя на луне, в которую она так долго вглядывалась. Ее окружил хоровод из множества звезд, одна из которых засияла особенно ярко.

Оказывается, эта звезда всегда следила за Зухрой. Она видела ее страдания, не ожесточившие девушку против злой мачехи. Эта самая звезда обняла Зухру своими лучами и подняла ее ввысь, до самой луны. Никто на земле этого не увидел, ничто не нарушило ее ночной покой. Лишь подернулась рябью гладь реки у берега и вновь стала чистой, как зеркало. А с утренней зорькой исчезли и луна, и звезды.

Пришел на берег отец Зухры, долго искал свою доченьку, звал — кликал ее любимой и ненаглядной. Но увидел лишь два ведра, до краев наполненные водой. И то ли почудилось ему, то ли вправду это было — будто вспыхнула и исчезла в чистой воде маленькая ясная звездочка.

Потемнело, зарябило у отца в глазах. Тронул он ведра рукой — шелохнулась вода, засверкала, заиграла. Словно не ей были полны ведра, а множеством драгоценных алмазов…

Если ясной ночью вы вглядитесь хорошенько в луну, то увидите на ней силуэт девушки с коромыслом на плечах. А рядом с луной заметите ярко светящую звезду. Это и есть та самая звездочке, что вознесла добрую душу на небо. Ее называют звездой Зухры.

В прежнее время жил один бедный человек, именем Гюль — назик (Нежный цветок). Он так был беден, что был беднее шайтана. У него было много детей. Этот Гюль — назик был очень ленив. Не стерпев бедности, вышел он однажды из дому и стал делать лук из тальника, а из лучинки — стрелу

Потом пошел в лес. Там встретился с одним дивом. Гюль — назик, увидев его, перепугался, затрясся. Когда думал отвязаться от дива, див подошел к нему и спросил:

“Что у тебя, — говорит, — в руке?”.

“Лук и стрела, — отвечал Гюль — назик, — из этого лука этой стрелой я хочу стрелять дивов”. Див, услышав это, также испугался и от страха растопырился как копна сена, начал огрызаться и потом сказал Гюль — назику:

“Пойдем, друг, ко мне — угощу тебя”. Когда Гюль — назик это услышал, еще более перепутался: боится идти — и не идти тоже. Все — таки пошел с ним. Когда дошли до дома дива, настал вечер. Див накормил, напоил, угостил Гюль — назика и дал ему постель лечь. Гюль — назик лег, но не спал. А все — таки лежит спящим, думая, что будет? Див сказал жене своей; “На нашу голову беда пришла, как выпутаться из нее?” И много они об этом думали. Жена сказала: “Когда он уснет, мы принесем большой камень и положим на него. Камень задавит и убьет его; а завтра его выбросим”. Гюль — назик, услышав это, продолжал лежать.

Потом они (див с женою) вышли из дому за камнем. В это время Гюль — назик встал с места, положил полено, покрыл его шубой и сделал так, как будто бы тут лежал человек, а сам спрятался за печь. Они принесли камень и положили, а полено с треском переломилось. Спустя несколько времени вынесли камень. Когда вышли из дома, Гюль — назик опять лег на свое место. Когда опять вошли в дом, Гюль — назик будто бы проснулся, и потянувшись, сказал: “Ах, друг Див, твой дом очень беспокоен! С потолка на меня что упало: вошь ли, — таракан ли?! — Хорошо, что мы друзья, а то я ваш дом, не знаю, куда дел бы”.