Лариса Неделяева - На земле и под землей

У девочки и ее мамы была малюсенькая квартирка под самой крышей того дома, что на углу Фурштадтской и Потемкинской. Такие квартирки под самой крышей называются мансардами. Красивое название, правда? Еще бы не быть ему красивым, когда из окошек мансарды весь город виден, как на ладони: море крыш, и верхушки самых высоких деревьев, и купола церквей, и солнышко, которое на рассвете в первую очередь освещает скромные жилища художников и бедняков, а уж потом — расположенные ниже квартиры зажиточных горожан…

Отец девочки умер, и мама зарабатывала на жизнь тем, что мастерила бумажные цветы, — вся мансарда была ими увешана! А по большим праздникам, когда все идут на кладбище навестить своих умерших близких, мама одевалась потеплее и шла торговать к кладбищенской ограде. И люди покупали у нее цветы, чтобы украсить ими родные могилки. А когда в доме, где жили девочка и ее мама, умирал какой-нибудь богатый человек, маме заказывали венки, потому что брала она за них недорого, а получались они у нее такими красивыми, что и живые были бы не прочь повесить их у себя дома на стене.

Когда девочка оставалась одна, она нисколечко не скучала, хотя не было у нее ни телевизора, ни магнитофона, ни ярких толстых книжек. В маленькой квартирке всегда было полно интересных дел: надо было полить огромную герань, стоявшую на подоконнике, покормить котика Ваську, заштопать прохудившиеся носочки и к маминому приходу сварить какую нибудь простую еду. А самое главное, непременно нужно было покормить птичек. Окна мансарды выходили прямо на крышу и все птицы в округе слетались сюда. Они знали, что в мансарде живет добрая девочка, у которой всегда найдется хоть немного вкусных хлебных крошек для крылатых малышей. А еще девочка училась делать бумажные цветы, и у нее неплохо получалось. Мама никогда не забывала похвалить девочку за усердие и радовалась, что у дочки, когда она подрастет, будет в руках надежное ремесло. Ведь люди никогда не перестанут навещать могилки своих близких и украшать их яркими цветами.

Так вот и жили они год за годом.

Но однажды в Вербное воскресенье, когда у кладбищенской ограды полно народу и цветы нарасхват, мама не смогла пойти торговать. Она заболела. Ах, как обидно было лежать в постели в такой чудесный день! Тем более что денег в доме оставалось совсем мало. И несколько раз мама пыталась встать — но у нее ничего не получалось. С каждым днем солнышко светило все ярче и ярче, теплей и теплей. И должно быть от этого все ярче становился румянец на маминых щеках, все горячее и горячее становились мамины губы. И только пальцы, умевшие так ловко, «на глазок», вырезать лепестки из пропитанной воском бумаги, становились все тоньше, все холоднее. Целыми днями ухаживала девочка за своей матерью — но той становилось все хуже. И вот однажды утром мама позвала девочку к себе, в последний раз обняла своего сладкого мышонка, вздохнула грустно — да и заснула навсегда… Старенький гробовщик сладил задаром легкий гробик, соседки обрядили покойницу как полагается, а девочка сплела для мамы свой первый похоронный венок. Пальчики у девочки дрожали, когда она плела его, и наверное он получился не очень-то хорош, но все соседи в один голос говорили, что краше венка им видеть еще никогда не доводилось!

После похорон одна соседка-старушка приглашала девочку к себе пожить — но она отказалась. Ей было жаль их с матушкой мансарды, маленькой и бедной, но уютной и чистенькой, Жаль было цветов, красиво развешанных по стенам. И жаль было птичек, хотя с каждым днем все меньше их прилетало на крышу: ведь девочка теперь съедала хлеб до последней крошечки — так ей хотелось, бедняжке, кушать! Девочка стала жить одна. И хотя мама никогда не брала ее с собою на кладбище, в один теплый летний денек девочка появилась там с маминым ведерком, в котором стояли аккуратно перевязанные ленточками букетики бумажных цветов. Цветов, которые делала мама, да так и не успела продать. Цветы у девочки раскупили на удивление быстро. Может быть люди, шедшие на кладбище, чувствовали, как девочка одинока, и жалели ее? Наверное так оно и было. Ну да жалость хорошее чувство, и стыдиться ее не следует, правда, дружок?

Так девочка начала свою самостоятельную жизнь. Когда она продала все мамины цветы, ей самой пришлось делать новые. Кое-что она уже умела, а чему-то ей пришлось учиться. Но девочка была умненькая и трудолюбивая, и скоро цветочки у нее стали получаться так же хорошо, как получались они у мамы. Птички снова стали слетаться к окошку мансарды — ведь теперь девочка как и прежде могла, кормить их вкусными хлебными крошками. Можешь верить, можешь нет, но девочка всех своих птичек знала, так сказать, в лицо: и воробышков, и голубей, и разбойниц ворон. Это только нам все воробьи кажутся одинаковыми — а девочка видела их каждый день!