Ольга Яралек - Крокозябры

— А я люблю вызывать тошноту, — сказала Тошнучка.

— Любит она, — возразила Пятнистая. — Ты больше и не умеешь ничего!

— Если меня проглотить вместе с грязью, то сразу крика не будет — сразу будет изменение цвета! — гордо проговорила Тошнучка, не отвечая на выпад соседки.

— Что за изменение цвета такое?

— Ну, это когда сначала дети белеют, потом зеленеют, потом краснеют.

И Тошнучка затянула свою песенку:

— А, подумаешь, — махнула лапкой Лохматая.

— Тебе нечем думать, — огрызнулась Тошнучка. — И вообще, кто с тобой разговаривает, мутант!

— Кто мутант? Я мутант?!

— А у кого три глаза? У меня, что ли?

— А кто весь пятнами и щупальцами покрылся? Не ты, что ли?

Что тут началось! Лохматая кинулась вырывать из бесформенного тельца Тошнучки торчащие зелёные волоски, а Тошнучка клочками драла пышную шерсть Лохматой. Досталось и Пятнистой. Пролетая мимо неё, Тошнучка умудрилась плюнуть на беспечно сидящую крокозябру. Пятнистая сорвалась с места и закружилась вместе с дерущимися крокозябрами. Пучеглазая безучастно глядела на то, как лупасят её подружку Тошнучку, и, словно вспомнив что-то, мечтательно прорычала: «Да, с цветом это я знаю, с цветом — это прикольненько. Бледнеет, зеленеет, краснеет! А уж потом крики и слёзы».

Пучеглазая прокашлялась и запела:

Тошнучка не слышала слов своей подружки. Она последний раз ущипнула Лохматую и пихнула что было силы ногой. Лохматая отлетела в сторону, злобно сверкнула глазами, но решила больше не нападать. Пятнистая тоже отступила, приглаживая свои ушки и лапки.

— Глупости всё это, — сказала, отдышавшись Лохматая, когда крокозябры расползлись, поглаживая свои бока. — Вот я, например, настоящая охотница!

— Чего?

— Охотница! — заорала в ухо Тошнучки Лохматая.

— Чего такое? — перепугалась Тошнучка.

— А, — махнула лапкой Лохматая. — Вот вы как в рот к детям попадаете?

— Когда пальцы грызут, — ответила Пучеглазая, — Как же ещё?

— А я тогда, когда пальцы облизывают! Вот ест, например, какой-нибудь мальчишка мороженое. А оно по пальцам течёт. Только он с пальцев растаявшее мороженое слизывать начнёт, я тут как тут! Раз — и во рту!

Лохматая вздохнула и запела:

Когда пение закончилось, заговорила Зубатая:

— А я зду, когда еду гьязными уками возьмёт, и узе с кусоськом этой еды в от попадаю.

— А я обычно не так. Когда дразнятся или свистят, пальцы в рот пихают. Вот этот момент я и ловлю! Жду, когда мне этот глупенький ребетёнок попадётся, — мечтательно пропела Пятнистая.

— Попадётся, — хмыкнула Лохматая.

— А ты сиди там, не разговаривай, — возмутилась Пятнистая.

— Это ты сиди! Враль! — сразу ответила Лохматая.

Пучеглазая и Тошнучка, которые опять уселись вместе в обнимку, обрадованно захлопали глазами.

— Ну, кто у нас на новенького? Что-то никто давно не дрался. Правда, пусик?

— Правда, мусик.

— В прошлый раз была ничья!

— Ну, кто кого?

Крокозябры наскочили друг на друга, выпятив грудь. Три глаза Лохматой бешено вращались. Восемь лап Пятнистой крутились, как крылья мельницы.

— А я не буду с тобой драться! — вдруг пропищала Пятнистая крокозябра. — Я лучше песенку спою:

— Ой! — сморщилась Тошнучка. — Какой у тебя голос противный! Это что-то!

— А у тебя не противный? — ощетинилась Пятнистая и вновь начала размахивать своими щупальцами.

Но дальше сопения и мелькания дело не пошло, потому что случилось следующее…

Неожиданно потемнело. Крокозябры замерли. Всё замелькало вокруг. Крокозябр обдало водой. Они сжались и запищали. Тут в воздухе разлился чудесный сильный аромат.

— Что это? — трясясь, спросила Тошнучка.