Ольга Яралек: К Снегурочке на огонёк (сборник)

Сказочный лес спрятался в синем вечере. Маковки елей дотягивались до любопытных звезд, свесившихся над лесом низко-низко, и щекотали их, а звёздочки смеялись, рассыпая вокруг себя брызги ярких белых лучиков.

Лес не спал. Он мечтательно смотрел в небо и молчал, вздыхая, поскрипывая стволами столетних елей. Среди зелёных великанш, спрятавших свои колючие лапы в снежные муфты, стоял небольшой теремок с красивыми башенками, невысоким крылечком, резными ставенками и разноцветными стёклышками в освещённых окошках. Покатая крыша теремка выглядывала из-под снежного покрывала и, казалось, сама удивлялась, тому, что оно не сползает.

Разноцветные огоньки освещённого окна падали на старую корягу, торчавшую у самого теремка. Коряга качнулась, потопталась на месте и обернулась лесным человечком с веточками вместо рук и ног, забавным, вздёрнутым вверх сучком вместо носа.

– Не спят ещё. Хорошо. Отдохну у Снегурочки, – прокряхтела «коряга», заботливо поправив заломившуюся веточку маленькой ёлочки, уснувшей возле крылечка.

– Тук. Тук. Тук.

– Кто там? – раздался приветливый голосок.

– Кто там? Кто там? – хором запищали следом.

– Я это, Я. Леший. Чего всполошились-то? – напустив суровость, ответил Леший.

Дверь открылась. Яркий свет вырвался наружу, но испугавшись, тут же упал рядом, осветив только ступеньки крылечка. На пороге стояла красивая голубоглазая девушка. Её светлые волосы были заплетены в длинные косы, почти касающиеся пола. На нежном лице светилась добрая улыбка.

– Заходи, дедушка Леший, – радостно пригласила она.

– И не хмурь брови! Мы же тебя знаем! – пищали, подскакивая, два пушистых зайчика, выкатившихся из глубины горенки. Зайцы сворачивались в клубочки, откатывались назад, останавливались, разворачивались, смешно хлопали ушками, подпрыгивали и вновь превращались в пушистые белые шарики.

Леший посмотрел вокруг, и от удивления поднял покрытые сухим мхом брови. Всегда прибранная горница была не похожа на себя. Спинки стульев, стол, скамьи исчезли под одеждой Снегурочки. Сундуки радостно раскрыли свои рты, хвастаясь друг перед другом у кого больше шубок, муфт, шарфиков, варежек. Вся одежда Снегурочки была белоснежной. Сначала Лешему показалось, будто в теремке рассыпали горками снег.

– Что это? – Леший прокашлялся – Что это тут у вас такое творится?

– Я, дедушка, к Новому Году готовлюсь. Наряд себе выбираю. Или запамятовал? Завтра праздник в нашем лесу!

– Как же, забудешь с вами! Кто полянку-то с самой красивой елочкой нашёл?

– Ты, дедушка. Садись, отдохни. Устал за день от своих забот. Мы тебя угостим…

– Снегом и льдом, – садясь, вздохнул Леший. – С прошлого раза горло болит от снежного суфле с карамельными сосульками.

– Что ты, дедушка! Мы тебе горячего чая нальём!

– Да уж. Не нужно мне сладостей. Не люблю я их. Несите чай, лопоухие. Да сами не обожгитесь!

Снегурочка вежливо пригласила Лешего к столу, переложив свои наряды на сундуки. Когда чашка горячего чая с чудесным ароматом дикой смородины оказалась у Лешего, он устало прикрыл глаза и снова спросил:

– Ну, так чего выбираете-то? У тебя, Снегурочка, выбирай не выбирай, всё одного цвета – белого.

Снегурочка осторожно достала из сундука красивый венец и заулыбалась.

– Конечно, белого, дедушка. Ведь как про меня в народе говорят?

– Как?

– Образ застывшей воды…

– Красота какая! И не скажешь, что изо льда! Но лёд на голове носить!.. Может, и красиво, но по мне, так лучше шапка, – отогреваясь, заметил Леший.

– Что ты, дедушка! Изо льда на венце только лучики гранёные сделаны! А сам он из белой парчи, жемчугом и серебром вышит. Шапочки и кокошники я, дедушка, не ношу. Только венец мою голову на празднике украшать должен.

– А если шапка на голове, значит, Снегурочка, – пропищал один зайчик.

– НЕНАСТОЯЩАЯ! – подхватил его ушастый друг.

– Да? Не знал, – с удовольствием хлебая чай, ответил Леший.

Снегурочка аккуратно положила венец на стол и стала набрасывать на руку сарафаны. Один из белого велюра, другой из белого бархата, третий из белого шёлка. Наконец, Снегурочка склонила голову, залюбовалась. В её руках заискрился белоснежный сарафан из парчи, вышитый серебряными узорами. Качнётся ткань – пробегутся по узору огоньки. Рукава, воротник и подол подбиты лебяжьим пухом, от самого горлышка бежит дорожка круглых прозрачных пуговок из горного хрусталя.