Анастасия Строкина - Кит плывет на север

— Вот послушай, Кит…

— Ну? — лениво спросил Кит. Он немного устал и ему уже хотелось спать. Но они так долго думали и так давно не разговаривали, что Киту стало интересно, что же там такое, на уме у мамору.

— Даже если звезды гаснут, а они огромные и бесконечные. Бесконечные, я думал, и огромные… — загрустил мамору и замолчал.

Кит не сразу понял, что именно хотел сказать мамору. И потому спросил:

— Ты что же — боишься? Боишься погаснуть?

— Раньше я боялся только превратиться в камень, — ответил мамору. — А сейчас, когда я думаю об Острове, я не боюсь стать камнем. Я боюсь не увидеть, что будет с моим Островом, кто поселится на нем, какие дома построят, какие норы и гнезда.

— Что это с тобой на ночь глядя? — сердито спросил Кит. — Если ты хочешь знать, что я думаю об этом, то, тысяча акул! — я ничего не думаю! Но я слышал, что любовь сильнее тех законов, по которым гаснут звезды, и люди, и острова.

— Хм… — произнес мамору. — Мне кажется, об этом я еще не думал. И как только ты все знаешь, Кит? Обо всем слышал?

— Тысяча акул! — ответил Кит.

Тем временем они приблизились к Острову Серой Травы.

— Может быть, этот остров — твой?

— Не похоже, — вздохнул мамору.

Но пора было останавливаться на ночлег, и они причалили к Острову Серой Травы. Мамору снова и снова слушал внутри себя слова Кита: «…сильнее тех законов, по которым гаснут звезды». А потом он вспоминал: «И люди… и еще что-то… да! И острова! И звезды…и люди…и звезды…» И к этим словам присоединились другие, новые, неизвестные — Гидгих, Ахсинун, Сунам…И мамору даже не успел понять, что спит и видит сон.

Однажды жили на Острове рыбак Гидгих и его жена Ахсинун. У них было двое детей — мальчик Сунам и девочка Кумаа, но владыка неба, воды и земли позвал их в деревню мертвых. Остались рыбак и его жена без детей, но каждый день думали они про Сунам и Кумаа — как они там без них, совсем маленькие еще.

По вечерам Гидгих плел сети, Ахсинун чистила рыбу, они разговаривали о прошедшем дне, о завтрашнем, и, если дождь был не сильным, они выходили к океану — постоять в тишине.

А там, в океане, на глубокой глубине жила Большая Черная Рыба. Она поднималась со дна только в ясные лунные ночи — посмотреть на Остров, да так, чтобы ее, Рыбу, никто бы не разглядел.

В одну из таких ночей увидела она рыбака и его жену. Влюбилась Большая Черная Рыба в Гидгиха. И стало ей на глубокой глубине маятно, тоскливо, одиноко, словом, невыносимо.

Черная Рыба принялась каждую ночь подниматься со своей глубины в надежде еще раз посмотреть на рыбака. И как только она его видела, так радостно становилось и спокойно в темной рыбьей душе. С каждой новой ночью крепла ее любовь к рыбаку и росла ее ненависть к его жене. В конце концов, захотела Черная Рыба избавиться от Ахсинун. Семь ночей подряд в тайне от всех размышляла она, как бы совершить задуманное, но так ничего и не пришло ей в голову. Тогда решила Рыба отправиться к сестрам: всего их три, а хитрости на сотню акул хватит. Сестры у нее были старые — много глубин повидавшие, много волн испытавшие. «Они, — подумала Черная Рыба, — точно знают, как избавиться от ненавистной жены рыбака».

Опустилась Рыба на глубокую глухую глубину — глубже той, где она сама жила. Приплыла к самой молодой из трех сестер — Желтой Рыбе, все ей рассказала, ждет. Сестра подумала и говорит: «Есть у меня кое-что. Только ты не выспрашивай, не высматривай, плыви к себе, поднимайся. А завтра будет твой рыбак прощаться с женой».

Утром, когда Гидгих уже ушел, увидела Ахсинун, что у дома стоит женщина в желтой одежде. Женщина смотрит на Ахсинун, просит воды попить. Удивилась жена рыбака — откуда на Острове взялась эта незнакомая женщина, но спрашивать ни о чем не стала. Принесла воды.

— Спасибо за воду, — сказала женщина. — Вот тебе в благодарность подарок: шкура морского зверя. Как ляжешь спать, накройся этой шкурой и придет к тебе во сне твой сын Сунам, расскажет, как он живет без тебя.

Обрадовалась Ахсинун, легла, закрыла глаза, накрылась шкурой. Но вдруг шерсть на шкуре вздыбилась, задымилась, вспыхнули глаза — желтые, с красными зрачками, вытянулись лапы, прорезались когти, открылась черная бездонная пасть.

В этот миг дрогнула правая рука рыбака. Выронил он сети и побежал к дому. Схватил гарпун, убил морское чудовище. Из шкуры сшили они Ахсинун шапку. Обнимаются, радуются, что все обошлось.

Но Черная Рыба не рада, совсем не рада. Отправилась она на глубокую, глухую, непроглядную глубину ко второй сестре — постарше — к Синей Рыбе. Все ей рассказала, ждет. Сестра подумала и говорит: «Знаю-знаю одно средство… Только ты не выспрашивай, не высматривай — плыви к себе, поднимайся. А завтра может твой рыбак могилу готовить».