игумен Варлаам - Кампан (сборник)

Бом! Бом-м! Бом-м-м!

И плавал буксир целый век – свой век, ибо у каждого на этой земле век свой. Плавала вместе с ним и рында. Плавали они в зной и дождь, плавали в штиль и… нет, штормов на реке не было – тихие места были уготованы судьбой буксиру. Ну так, случались кое-какие волнения во время шквальных ветров. Волнения вод, волнение людей… Но кончился буксирный век, истаял, как звук одинокой рынды в дальнем, уходящем за поворот плёсе.

Загнали буксир в затон, поставили на прикол.

А зимою, когда сковало затон льдом, да и не только затон, но и всю реку, когда вмёрз буксир в прочный ледовый панцирь и всем стало казаться, что никогда уж больше не ожить буксиру, начали его разбирать. То одно отвинтят, то другое отломают. Уносили домой, продавали, приспосабливали в других местах.

Сняли и рынду. Но как-то не получилось сразу пристроить её. Продать любителям реликвий? Тяжеловата, в сумке не унесёшь. Подарить начальству на дачу, куда уплыли другие рынды? Пока новых дач не построили. Сдать в пункт приёма цветных металлов? В те времена это ещё не практиковалось.

И приехал вдруг в затон какой-то человек, не похожий на тех, что работали на судоремонтном. Был приезжий весь в чёрном, лицо же, наоборот, имел светлое.

– Нет ли у вас колокола корабельного? Подарите, – попросил он.

– Рынды? – переспросили подвыпившие мужики. – Кажется, одна ещё есть…

И подарили они рынду необычному пришельцу, погрузили её в кузов, бросили рядом било. Начинался для рынды новый век, неизведанный, загадочный…

Поставили рынду в храме, прочитали над ней молитвы, окропили святой водой. И стала вдруг на глазах у всех молящихся обычная корабельная рында церковным колоколом, кампаном. Царственным, изящным, звучным!.. И возвели его на колокольню, и увидела бывшая рында с высоты церковной, что есть другие берега и другие долины, что есть другие реки, которые текут каждая в свою сторону, но где-то в далёком далеке соединяются в Великий океан. Увидела всю красоту мира, прозрела его глубину и забыла, что когда-то была обычной корабельной рындой, потому что открыла в себе способность не только видеть Красоту, но и возвещать о Ней!

Кампан стал благовестить!..

Отвечая на вопрос журнала «Фома» (№ 9 за 2007 г.), в чем особенность христианской сказки, отец Варлаам размышлял:

Если говорить о сказке вообще, то в ней, как правило, имеется несколько смысловых планов. На первом плане – интрига с чудесами, сюжет с волшебствами, внешние действия. На втором – чувства героев, их мысли. На третьем (градации, конечно, условны) – мораль: сказка ложь, да в ней намек…

В христианской сказке, думается, необходим еще один план – духовный. Ведь внешняя победа добра над злом, да еще и «злыми» методами: кто-то кого-то убил, отсек голову, посадил в горящую печь, – не несёт в себе христианского духа. Христианская сказка видится мне провозвестницей иной победы, иной правды, и когда повествование поднимает сознание читателя в эту надмирную плоскость, то чтение такой сказки фактически становится молитвенным деланием. Евангелие призывает к внутреннему преображению, и не путем насилия, а через жертву: отвергнись себя и следуй за Мной.

Одним словом, христианская сказка – это показ художественными методами, свойственными сказочному жанру, правды Царства Небесного, которое внутри нас.

Сказка написана при участии игумена Антония (Логинова).