Кай Умански - Ведьма Пачкуля, или Магия вредных привычек

— Перекаточное заклятье? Ты что, опять пользовалась бабушкиными средствами? Тогда мне все ясно.

— Что ясно?

— Ну, понимаешь, когда я оправилась от обморока, то сразу же кинулась в Кулинарные мастерские, узнать, не осталось ли у кузена де Конфитюра, на худой конец, манки или еще чего. Мы как раз стояли и ругали тебя на чем свет стоит, а он возьми да и прикатись. Помятый, конечно, чуток, но кузен быстренько его подправил. Это же домашняя выпечка. А она, как домашние голуби, всегда возвращается в родные стены. И как ты сама не догадалась? Естественно, он покатился туда, где его приготовили. Постой-ка, что ты делаешь?

— Плачу, — шмыгнула носом Пачкуля.

— Не надо, прошу. У нас же праздник. Все закончилось хорошо, все живы-здоровы.

— Ты моих коленок не видела. Я грохалась на них по меньшей мере миллион раз, а Хьюго мой провалился в кроличью нору. И потом еще этот бык…

— Ну ладно, ладно, потом расскажешь, когда подкрепишься. Пойдем, Пачкуля, это же вечеринка. Ты ведь любишь вечеринки, — сказала Шельма и решительно поволокла подругу к накрытым столам.

После стаканчика болотной воды Пачкуля почувствовала себя значительно лучше. После семнадцати колбасок и четырех вазочек желе она заметно оживилась. Приканчивая шестую порцию мороженого, она была готова пуститься в пляс, а после девятого шоколадного эклера разошлась вовсю.

Да что Пачкуля, вы бы на Чепухинду посмотрели! Ни за что не скажешь, что ей перевалило за двести. Она отплясывала с Пьером де Конфитюром один танец за другим, покуда тот не взмолился и не рухнул на месте от усталости. Потом она потанцевала еще немного в одиночестве и остановилась только тогда, когда у Бугага и Гагабу до того перегрелись скрипки, что они больше не могли на них играть.

После этого Чепухинда приняла участие во всех играх и конкурсах и благодаря своей неуемной энергии и таланту мухлевать заграбастала все призы. Но никто не был в обиде. В конце концов, это ведь был ее день рождения. К тому же в тот вечер ведьмы только и делали, что подыгрывали и льстили Чепухинде, ведь каждая в душе надеялась, что именно ее Предводительница назначит своей преемницей. Они мило улыбались, когда Чепухинда ставила им подножки, весело смеялись, когда она хлопала у них над ухом надутые пакетики, с охотой подпевали песни, в которых она прославляла саму себя, и ничуточки не возражали, когда, изрядно опьянев, она принялась швыряться в них эклерами. Словом, Чепухинда гуляла на полную катушку!

Когда над лесом забрезжил рассвет, она по-прежнему бодро скакала по поляне, так что в конце концов ведьмам пришлось силой уложить ее на носилки от торта и унести домой. По дороге Чепухинда продолжала хихикать и что есть мочи горланить застольные песни, вследствие чего распугала всех окрестных пташек.

Пачкуля, Хьюго, Шельма и Дадли поплелись следом, чтобы помочь Проныре уложить хозяйку спать. Двум гномам, что тащили носилки, они дали на чай Пачкулин неразменный пятак — волшебную монетку, которая всегда возвращается в карман своему владельцу спустя десять минут. Подло, конечно, поступили, но что тут поделаешь — ведьмы! Гномы откланялись и поспешили обратно на Кудыкину Гору, где на подносе, усыпанном крошками, храпел их главный шеф-повар. Остаток дня у них ушел на то, чтобы доставить его обратно в Туманные горы. Эти двое были единственными гостями, кто остался недоволен вечеринкой.

Переодеть Чепухинду в пижаму и уложить в постель оказалось не так-то просто, ведь она, как мы помним, была основательно нашпигована опасными колдовскими побрякушками и ее пришлось в буквальном смысле разминировать. Разоружив Предводительницу, Хьюго и Дадли вывалили все ее подарки на прикроватный столик, чтобы она могла еще раз насладиться ими перед сном.

— А твой тут есть, Пачкуля? — зевнула Чепухинда.

— Пока нет, — вздохнула Пачкуля, вспоминая об оставшемся дома помойном ведре в подарочной упаковке. — Я другим была занята.

— Она помогала мне с тортом, — пришла на помощь Шельма. — И вообще, она очень много сделала для успеха вечеринки.

— Ну а теперь, полагаю, вы отправитесь на пенсию? — решилась спросить Пачкуля. — Ведь двести вам уже стукнуло.

— Кто на пенсию? Я на пенсию? Не в этой жизни! Пока четыреста не исполнится, никуда не отправлюсь! Я же вам уже говорила! Но вечеринку по поводу моей отставки можете начинать готовить уже сейчас. Подумаешь, каких-то двести лет осталось. Пролетят — и глазом не успеешь моргнуть! Спокойной ночи.