Радка Александрова - Город серых птиц

При виде гостя птенцы повскакивали с мест и приблизились к нему, с робким удивлением разглядывая его клетчатые штаны и вышитое на рубашке сердце.

Птица предложила мальчугану место у печки, велела малышам заниматься своим делом и застучала вязальными иглами. Она вязала серую фуфайку без рукавов.

Тончо что-то шепнул волшебному перу. Оно взлетело к потолку, закружилось над склоненными головками птенцов и, проскользнув в невидимую щель, исчезло из комнаты. Когда перо вернулось, Тончо поймал его на лету и подсел к птенцам. Скрипя пером, он нарисовал каждому в его тетради по алому цветку.

Малыши радостно защебетали и стали друг друга обнимать.

Мать изумленно смотрела на рисунки. Ее круглые глаза наполнились слезами.

- Мои дети никогда не видели цветов, - печально промолвила она. - Спасибо тебе, незнакомый путник, за то, что ты дал им такую радость, от всего сердца спасибо!..

Вдруг она вскочила с места, и ее перья встопорщились.

- Сейчас же уничтожьте цветы! Если кто-нибудь узнает, что у нас есть цветы, он тотчас же сообщит Государю и тот повелит нас казнить. Умоляю, уничтожь их! Пожалей моих птенцов!..

Малыши окружили гостя.

- Не слушай маму, сохрани цветочки, не губи! - стали упрашивать они Тончо. Они такие хорошенькие!

Их мать растерялась, не знала, что делать. Впервые она видела своих детей веселыми, смеющимися, с искрящимися счастьем глазами. Отнять у них радость? Ведь если цветы останутся у них в тетрадях, они покажут их своим школьным товарищам, те расскажут родителям, родители - страже, стража - Государю, а тот шутить не любит.

- Не сердись, пришелец, - дрожащим голосом шепнула она гостю. - Прошу тебя, уйди и не поминай нас лихом!

Тогда Тончо рассказал, как он встретил Чудо-птицу, сколько ему пришлось пройти, чтобы узнать о ней правду.

Наступила тишина. Малыши, округлив глаза, спросили:

- Мама, что это за Чудо-птица, почему мы ничего о ней не знаем?

- Молчите, дети! - строго сказала она. - Другой раз не смейте поминать ее имя! Марш в кровать!

Птенцы послушно юркнули под одеяла, взяв с собой тетради. Тончо лукаво улыбнулся им и пожелал спокойной ночи.

Когда малыши уснули, серая птица чуть слышно вздохнула и пересела ближе к гостю.

- Наш город был, как все города земли, - начала она. - Были в нем сады с травой и пышными зелеными деревьями, пестрые цветочные клумбы украшали наши дворы и веселили взоры. Мы одевались в разноцветное платье. С утра до вечера пели песни, плясали. Но вот родилась в нашем городе необыкновенная красавица. Голос ее, подобный звону серебряных колокольчиков, разносился над улицами и садами, над крышами домов, долетая до горы с тремя золотыми вершинами. В те времена гора эта была излюбленным местом для прогулок. Не было на ней ни колючих зарослей, ни льдов, ни ядовитых змей... Чудо-птица была единственным богатством ее бедных родителей. Однажды Государь увидел ее и решил на ней жениться, сделать ее украшением своих дворцов. Она отказала ему: ей хотелось оставаться свободной, петь и летать на воле. Государева стража насильно приволокла ее в замок. Сыграли невиданно пышную свадьбу. Весь город собрался. Площадь перед дворцом мы устлали коврами из цветов. Когда Чудо-птица показалась на площади, все еще раз убедились, что нет ей равных по красоте. Она глядела на нас грустными глазами и громким голосом говорила, что никогда нас не забудет. Поздней порой разошлись мы по домам. Но вот весь город обошла страшная молва: Государь-де велел уничтожить все цветы, оборвать с деревьев все листья, отобрать у всех драгоценные камни и пестрые перья.

Никак не могли мы взять в толк, почему так разгневался злой Государь. Но наконец узнали: его жена, Чудо-птица, ушла от него, вернулась к родителям, истосковавшись по свободе.

В три дня город наш изменился. Все высокие дома были разрушены, а остальные перекрашены в серый цвет. Вышел строгий приказ - в магазинах продавать только серые материи. Стражники выдирали у нас пестрые перья, отнимали наши драгоценности. Так все мы сделались одинаковыми и потому дали нам общее имя - серые птицы. Последний приказ Государя гласил - под страхом жесточайшего наказания запрещаются песни и пляски, в особенности же смех... Впрочем, и без этого приказа нам было не до песен и плясок после того, как жизнь потеряла всю свою красочность!