Эльдар Ахадов - Сказки. Том 3

— Конечно! И что? Правда: даже маме ничего не скажем? Совсем ничего? Она же хорошая, она наша мама.

— Ладно, маме скажем про «шшшшшшш…», только не сейчас, только завтра. Ладно, сегодня скажем. Ты куда побежал?

— Мама! А у нас «шшшшшшш…» было! Мама! Мама! Ты что? Ты уже спишь??

— Смотри, что у меня есть!

— Что? Покажи!

— Вот. Волшебная коробочка!

— А почему волшебная?

— А ты к уху приложи, послушай. Слышишь, как внутри что–то скребется, шуршит?

— Ой! Слышу! Что это? Жук, да? Жук? Дай, посмотреть.

— Не дам, это не жук! Не жук!!

— Не жук, а что? Ну, дай, посмотрю, а?

— Нельзя! Всё равно ничего не увидишь, когда открываешь, то оно сразу куда–то девается. И всё волшебство пропадает.

— Значит, не жук?

— Нет.

— А почему не жук? Оно ведь там шевелится!

— А потому! Если положить волшебную коробочку в тёмное место, то будет видно, что она светится! Вот.

— А где сейчас темное место? Кругом светло, день. Мне теперь что: до ночи ждать?

— Не реви. Пошли в шкаф, там темно.

— Ура! Побежали!

— Не толкайся! Что ты толкаешься, тут и так тесно. Одежда висит, мешается. Вот, смотри!

— Точно, светится! Там, наверное, сокровища, драгоценности всякие, как в кино! Ну, давай, открывай скорее.

— Я же тебе говорю: нельзя открывать!

— Почему?

— Там тайна! Как ты не понимаешь? Если тайну открыть, она сразу исчезнет и больше не появится никогда!

— Никогда?

— Да!

— Ладно, тогда не будем открывать. Раз тайна, то пусть остается, живет. А чем её кормить? Как ухаживать? Как за рыбками в аквариуме, да?

— Не знаю. Наверное.

— Надо ей хлебушка дать. Охо–хо. Давненько там сидит, в коробушке своей. Изголодалося, бедное. Пойду, поищу хлебушка. Эй, Толик! У тебя хлебушек есть?

— Какой хлебушек? Зачем? А что это вы там прячете, а?

— А у нас коробочка волшебная! В ней живет тайна! Она изголодалася в коробоньке, надо покормить.

— Дайте–ка сюда!

— На! Только, чур, не открывать! Ой, что ты делаешь? Зачем открыл? Зачем?

— Ну, вы и дураки! Нет тут ничего! Пусто! Вы чего ревёте? Ещё и драться лезете!! Да, отвяжитесь вы от меня! Малышня сопливая! Щас как дам!

— Сам такой! Ы–ы–ы-ы! Коробочку поломал!

— Не плачь, у меня клей есть, пойдём, заклеим коробочку.

— Пойдём, только она ведь теперь пустая.

— Вот заклеим и посмотрим. Может, тайна обратно вернётся! Не плачь…

— Заклеили. А как теперь узнать: вернулась тайна или нет?

— На, к уху приложи. Шуршит?

— Не слышу.

— А ты ближе к уху держи, не бойся. Не надо жмуриться. Шуршит?

— Ой, скребётся опять! Ой, перекатывается!

— Ладно, хватит, хватит. Я тоже хочу послушать… Ура! Шуршит! Побежали в шкаф!

— Побежали!

— Смотри! Смотри! Чудо вернулось! Как светится! Спасибо тебе, чудо дорогое, что вернулось! Мы тебя теперь никуда из коробочки не выпустим!

— Я же говорил, что вернётся! Говорил! Только никому больше не рассказывай, ладно? Особенно Толику.

— Ага, я ему только издали покажу, можно?

— Можно, он всё равно ничего не поймёт, он–то думает, что она обыкновенная. Представляешь?

— Ребята! Вы что там, в шкафу, хохочете? Ну–ка, выходите! Опа… А тут и нет никого… А это что за коробочка такая? Шуршит. Скребется. Жук, наверное. Ну–ка, жук, вылезай… Пустая. Странно. Где же они спрятались? Толик, ты тут ребятишек нигде не видел?

— Вот это да! Она даже не заметила нас! Представляешь?!

— Ага, конечно, волшебство–то — настоящее! Кто в него не верит, тот и не видит ничего!

— А кто верит?

— А кто верит, тот всё видит, всё слышит, для того — все чудеса на свете, всё есть.

— Откуда ты всё знаешь?

— Да так, одна коробочка рассказала…

— Правда, что ли?

— Конечно, правда.

По лестнице прыгал мяч. Прыгал, прыгал и допрыгался до лужи. Шлёпнулся мячик в лужу. Та с перепугу как закричит во всё горло, как брызнет во все стороны. Брызгочки её вцепились во все стены вокруг, а назад уже не хотят. Мы, говорят, так теперь со стенами близки, что они нам роднее старой лужи. Здравствуй, новая жизнь! — воскликнули брызгульки и совсем в стены ушли, только пятнышки от них остались. Так кончилась лужица. Осталось от неё одно мокрое место на мячике. Мокрое место сильно горевало о родной луже, прямо сохло от тоски. Так всё и высохло.

Стоит мячик на одном месте. Сильно ему не терпится куда–нибудь. Выкатился он во двор, а там — все свои. Как дал кто–то из своих ногой по мячику, тот сразу и полетел, полетел, как птица, вот как высоко полетел. Летит мячик по небу, с ветром целуется, совсем страх потерял.