Александр Асмолов - Колечко. Сказки в стихах

Иным дан отпуск, чтобы на машинах

Покуролесить, проявив кураж.

Последняя неделя сентября,

Пусть каждый проведёт её не зря.

Коротких проводов скупая речь.

Автобус. Несколько часов полёта.

Ей на дорогу удалось сберечь

Немного денег для оплаты счёта.

И вот внизу альпийские луга,

А на вершинах снег, метет пурга.

Вот деревеньки, словно на картинках,

Но как-то грустно, будто на поминках.

А у Надежды тысячи тревог.

Она одна. Впервые за границей.

Неинтересны ей поля с пшеницей,

Ни крыши ферм, где зреет сыр, творог.

Сосед пристал, ну, словно банный лист:

«Тут Вам понравится. Здесь воздух чист.

Попробуйте швейцарский шоколад.

Найдёте вкуса тонкие оттенки.

Часам швейцарским будет каждый рад».

И пялится на девичьи коленки.

Надежда лишь кивает головой,

Храня в душе секрет фамильный свой.

Сейчас скучны дорожные знакомства,

Теперь в её руках судьба потомства.

Скорей бы приземлился самолёт,

Чтоб ей найти ту площадь с кобылицей,

И явь не путать больше с небылицей.

Пора, теперь настал её черёд.

У каждого бывает в жизни день,

В котором детство переходит в тень.

На четверть часа заскочив в отель,

Надежда мчится, словно на свиданье,

На площадь, где указывает цель

Копытом бронзовое изваянье.

Но сытый город не бежит вперёд,

Он не спеша от жизни всё берёт.

Без суеты, в какой-то сонной дрёме,

Стоят зеваки у витрин в истоме.

За столиками маленьких кафе

Скучают одиноко и газеты

Перебирают, будто в них ответы

Отыщутся в какой-нибудь строфе.

Здесь время, словно сигареты дым,

Его не замечаешь, став седым.

Упорно пробираясь сквозь толпу,

Испытывая недовольство взглядов,

Отыскивала верную тропу

Средь шляпок, сумок, дорогих нарядов.

Она спешила к площади Лили,

Которую амуры стерегли.

Вот замаячил долгожданный всадник,

Стишком её назначенный порадник. [2] Порадник – советник, попечитель, покровитель, спаситель.

Он верно ждёт который год подряд,

Не испугали ливни и метели.

Они, не прикоснувшись, пролетели,

А он в седле, не требуя наград.

И кто из предков выдумал такое,

Лишив вояку старого покоя!

Надежда, как отъявленный турист,

Прильнув, обняла бронзовое тело.

Счастливый взгляд её был так речист,

Скрывать восторг пыталась неумело.

Как будто друг давно минувших дней,

И генерал был счастлив встречей с ней.

Блестел на солнце от прикосновений

Всех страждущих любви и обручений.

Он девушке иной укажет путь

Туда, где ждёт несметное богатство,

Дорогу в Свет, и с богачами братство,

И власть, что есть всего на свете суть.

Но стоит этого глотнуть, тогда…

Не разглядишь, где боль, а где беда.

Волненье поборов с большим трудом,

Взглянув по направлению копыта,

За изгородью видит Надя дом.

Решётка чёрная плющом увита.

У входа не волнуется народ,

И рядом не мелькает всякий сброд.

На острой крыше круглая антенна,

На окнах тюля кружевная пена.

Дом не похож на неприступный банк,

Где золото хранится по подвалам

И клерки шустро бегают по залам,

Меняя всё, что попадёт, на франк.

Швейцария – уютная страна,

Традициям и тишине верна.

Минуя маленьких японцев строй,

Гуськом идущих за экскурсоводом,

Шепча, что справится сама с собой,

Надежда оказалась перед входом.

От страха сердце девичье в груди

Оборвалось. Быть может, ей уйти?

К чему тревожить Оболенских тайны?

А ну, как эти все слова случайны.

И ей почудилась Варвары тень.

Стишок из детства? Это совпаденье!

С кем ни бывает. Тоже мне, виденье.

Прошёл сентябрь. Нет! Последний день.

И вдруг мизинец обожгло кольцо.

Шагнула Настя смело на крыльцо.

Как улыбался толстенький банкир,

Ей предлагал то сок, то чашку чая.

Компьютер, принтер, сканер и копир

Чуть шелестели, цифры различая.

Не зря хранился код так много лет,

Могильный крест совпал! Ошибки нет.

Ей доступ дан, она распорядитель

И воли завещанья исполнитель.

Вокруг Надежды мигом кутерьма.

Вот договор, кредитка золотая,

Пароль. Здесь подпись. Тратьте не считая.

Звоните. Ждём. Мы рады Вам. Весьма.

Любую голову вскружить готово

И золото, и золотое слово.

«Согласно завещанью, этот счёт

Лишь в сентябре имеет полный доступ,

Чтоб дивиденд пускался в оборот

И каждый цент был предназначен росту.

Теперь у Вас, мадмуазель Надин,