Лев Кузьмин - Баба Яга и ее внучки Ягобабочки (сборник)

– Повидала, повидала… Он большой-пребольшой, но пугаться в нём нечего. Он – добрый!

И показала на тех в сереньких коротких пиджачишках журавлят, которые в беде ей помогли да ничего за эту помощь с неё не потребовали.

Беда у девушки случилась: умерли почти в одночасье её старые мать и отец.

Распрощалась девушка с ними, затосковала крепко: «Как дальше быть? Ведь после батюшки, матушки у меня братиков, сестёр и тех нету… И выходит, не нужна я теперь никому, да и мне самой жить-стараться больше не́ для кого!»

И вот она вздыхает, и вот она горюет! И так в печали своей замкнулась, что ни друзей, ни подруг, ни соседей в деревне почти не замечает, а всё бродит за дворами, за гуменниками в полном одиночестве.

И бродила она так, бродила да и забрела в сумерках поздним вечером на полянку в лес.

А там – тишина, а там – покой. Там лишь высоко над тёмными деревьями горят предночные звёзды да снизу по траве расстилается белый туман.

Встала девушка посреди этой поляны, поглядела, как мягко туман к самым ногам её ластится, послушала здешнюю тишь и прошептала:

– Вот тут бы мне какой-нибудь ёлочкой навсегда и остаться…

Прошептала, прежнее своё повторила:

– Всё равно я не нужна никому. Всё равно мне, девушке, больше жить не для кого.

И только она проговорила это, как вдруг белый туман-то всколыхнулся весь, и из тумана на девушку тёмными, колдовскими глазами смотрит Лесной Дух.

Смотрит не грозно, смотрит участливо, седой головой качает:

– Ой ли? Надо ли тебе в ёлочку обращаться? Смотри, не раскаешься ли потом?

А девушка в расстройстве безутешном Лесного Духа не страшится, девушка говорит:

– Надо! Надо мне стать ёлочкой! И в этом я, нет, не раскаюсь.

И привзмахнул тогда Лесной Дух рукавом туманным, шевельнул бровями лохматыми, сказал тихо:

– Быть по-твоему… Но сначала, девушка, ус-с-сни, ус-с-сни…

И девушка как стояла, так и заснула. А когда проснулась, то видит вокруг себя прежнюю полянку, только полянка эта вся оплёснута теперь утренним, ясным солнышком.

На полянке цветы раскрылись. В траве светлая роса переливается. И девушка про себя, молча, удивилась: «Надо же, какой мне приснился сон…»

И хотела девушка по росе, по траве к дому, к деревне направиться, да вдруг чувствует – ей и одного шага не шагнуть!

Шевельнуться под ветерком она слегка может, а ступить ей ни влево, ни вправо уже нельзя. И поняла девушка, что тот сон её был не сон, что она в самом деле стала зелёной Елью.

Поняла, но и опять не испугалась. Про себя даже подумала: «Вот и хорошо… Вот и буду свой век вековать, буду горе своё горевать здесь в тихом, лесном одиночестве…»

И стоит она, под горячим солнышком дремлет, и ей вроде как становится всё спокойней да спокойней.

Но тут на поляну хмурая тень наплыла, в небе чёрная туча зарокотала, во всю поляну полыхнула молния и заплескал по цветам, по травам проливной дождь.

Выскочил из травы маленький зайчонок. Не знает с перепугу, куда деваться. Ливень его поливает, гром над ним грохочет, зайчик от быстрых молний мечется туда-сюда.

А Девушка-Ель смотрит на него, думает: «Вот ещё один горемыка… Да только что мне до него? Я же ведь решила: мне уж ни о ком нет никакой заботы…»

Но думать она так думала, а сама всё на зайчонка глядит и глядит, отвернуться не может. И вот, хотела не хотела, а стало ей мокрого бедолагу жаль.

Шевельнула она широкой веткой, вроде как подала зайчику знак: иди, мол, скорей сюда… Иди ко мне, малышка, иди!

Зайчик с ходу под ветку – прыг! Зайчик дальше, глубже, под другую ветку – шмыг! И там, в гущине, прижался к сухому, тёплому стволу.

Девушка-Ель слышит стук заячьего сердца, этот стук отзывается в ней самой: «Вот ведь как получилось… Вот ведь… И выходит, если мне теперь не нужен никто, так я-то маленько кое-кому и надобна!»

И сберегала она, укрывала зайчика до той поры, пока гром и тучи не развеяло ветром. А когда всё утихло, то ей даже не захотелось с зайчиком расставаться.

Тронула она зелёной лапой его длинные мягкие ушки, шепнула ему голосом не человечьим, а голосом своим новым, голосом-шелестом, шорохом лесным:

– Нагрянет ещё раз беда – опять беги ко мне. Я снова тебя выручу.