Татьяна Маркинова - Хроники с подоконника

Ничего не напоминало о приближении лета, которого так ждали и так любили наши комнатные растения с подоконника обычного кирпичного дома.

– Сегодня такое яркое солнышко! Просто прелесть! – радовалась Пальма и расправляла свои веточки, подставляя их ласковым солнечным лучам.

– Скоро весна! – говорило Каланхоэ и посматривало на Цикламена. Оно мечтало о крыльях, представляя, как вместе с ним, взяв друг друга за листочки, поднимутся в небо и полетят к облакам.

– Эх, – мечтала и Пальма. – Где-то на далеком острове живет моя семья. А я здесь совсем одна.

– Почему же ты одна? – пробурчал Кактус. – Разве мы для тебя ничего не значим?

– Соседи по подоконнику не могут заменить мне родных, – махнула веточкой Пальма и запела:

Я совсем-совсем одна,

Никто меня не понимает.

И только солнце за окном

Чуть настроенье поднимает!

– Вы, конечно же, неправы! – пробурчал Кактус. – Ежели живем рядом, то должны с нами считаться.

– Я ничего никому не должна! – хихикнула та.

Вдруг внимание Пальмы, Кактуса, Каланхоэ и Цикламена привлек воробушек, который маленькими прыжками и перелетами как раз кружил за окном. Вечерело. Солнышко почти село за горизонт, становилось холоднее. Бедная птичка поджимала лапки и пыталась взлететь. Она все пыталась и пыталась, но силы убывали с каждой минутой.

– Воробушек сейчас замерзнет, – пожалело птичку Каланхоэ.

– Его скорее кошка поймает и съест, – пробубнил Цикламен.

– Бедная пташка. Некому ей помочь, – затрепетала веточками Пальма. – Еще и снегопад начинается.

Неожиданно из-за голых кустов сирени появился большой пятнистый пес. Он смотрел на воробушка, жадно сглатывая слюну.

– Ой! Сейчас он его поймает, – охнуло Каланхоэ.

– Погоди. Может, ему удастся улететь, – перебил Кактус.

– Куда там! Сил у бедняги совсем не осталось! Ему конец! – уверенно произнес Цикламен.

Лохматый и грязный пес тем временем уже карабкался по сугробу. Воробушек вспархивал и подпрыгивал в воздух. На снегу оставались следы от его крохотных лапок. Пес принюхивался к следам и еще быстрее пробирался вперед по высоким и мягким сугробам.

Тут сверху спустилась подруга воробушка, подлетела к нему и запрыгала рядышком. Она прижималась к обессилившему другу, клювиком перебирала его перышки и чирикала что-то на ушко.

– Ругает его, – предположила Пальма.

– А мне кажется, она уговаривает его взлететь! – высказалось Каланхоэ.

– Будем надеяться, что она ему поможет! – пробубнил Кактус.

– Ага! Возьмет его за крыло и отнесет домой, – усмехнулся Цикламен.

Пока на подоконнике комментировали это событие, замерзающий воробьишка вдруг поднялся в воздух. Подруга его порхала рядом.

В комнату, где между цветами шел спор, вошла Хозяйка и приоткрыла окно. Она так делала каждый вечер, чтобы впустить в квартиру свежий воздух. Цветы сразу замолчали. Им не хотелось, чтобы Хозяйка узнала, что они умеют говорить и даже петь.

Когда Хозяйка ушла, Пальма, Кактус, Цикламен и Каланхоэ прижались к окну. В приоткрытую створку было слышно, что говорила воробушку его подруга.

– Ты у меня все можешь! Ты самый сильный, смелый и храбрый воробей, какого я только знаю! Соберись. Вспомни о папе и маме! Они нас ждут! – она весело чирикала и звала его за собой. И тот, хоть и с трудом, но летел следом.

Пес, скаля зубы, остался ни с чем. Он жалобно завыл и посмотрел на огромную луну, один бок которой выплывал из-за горизонта.

– Какое счастье! Он спасен! – радовалось Каланхоэ.

– Да уж. Если бы не подруга, быть ему сейчас в животе голодного пса, – радостно проговорил Кактус.

– Это любовь! – мечтательно продолжило Каланхоэ. – Только ради нее стоит жить!

– Поддержка и вера близких дают силы и желание бороться и побеждать даже там, где, казалось бы, победить невозможно! – утвердительно сказал Кактус и уставился на желтую луну, будто никогда ее раньше не видел.

Одним поздним вечером, когда Пальма, Кактус, Цикламен и Каланхоэ уже собирались спать, а Хозяйка дремала возле телевизора, подоконник вдруг пошел ходуном.

– Что это? – зашептало Каланхоэ.

– Боже, что творится? – заохала Пальма.

Никогда они еще такого не видели. Двери шкафов в комнате со скрипом начали закрываться и открываться. Люстра на потолке закачалась. Хозяйка сначала в кресле мирно посапывала, а потом вдруг подскочила и испуганно уселась на диван. Она то порывалась бежать, то, вцепившись в диванные подушки, что-то бормотала.