Игорь Родин - Приключения Карапузика и Карапетика

А Карапетик тем временем пытался освободиться от опутавшей все его тело липкой паутины. Но не так-то просто это было сделать! Провозившись где-то с полчаса, он совершенно выбился из сил и погрузился в тревожный сон.

Минуло еще полчаса, и над столом, расположенном в центре зала, вспыхнула красная лампочка. Это означало, что муравьишкам пора принимать солнечные и воздушные ванны. Тихо заурчали специальные приспособления, и верхняя часть стены вместе с потолком плавно ушла в сторону. На образовавшуюся веранду со всех сторон полились свет и чудесные лесные ароматы. Среди густой, шелестящей листвы весело щебетали птицы. Высоко в небе играли в пятнашки маленькие облачка. Ничто вокруг не предвещало беды, а беда была совсем рядом!

Дело в том, что возле самой стены, снаружи, притаился злой хищный жук, который уже в третий раз специально приходил сюда, чтобы подсмотреть, нельзя ли тут чем-нибудь поживиться. И вот наконец удобный случай предоставился. Черная мохнатая лапа быстро перекинулась через перила и, пошарив вокруг в поисках добычи, схватила одного из младенцев. По том осторожно приподняла и поспешно утащила за ограду.

Как раз в это время дверь детского отделения открылась – и на веранде появилась муравьиная медсестра. На руках у нее был только что родившийся муравьишка. Достав из кармана список, в котором были перечислены номера свободных кроваток, медсестра выбрала один, зачеркнула его карандашом и только после этого положила малыша в кроватку. Ушла она так же бесшумно, как и появилась. Номер кроватки, который она зачеркнула в своем списке, был номером 65.

Нянька все это время спала и ровным счетом ничего не слышала. Но зато когда настало время ужина, она была очень удивлена и обрадована тем, что младенец под номером 65, который до этого ни за что не хотел пить муравьиное молочко, на этот раз с большим аппетитом выпил целых две бутылочки. «Хорошо, что я доктора не позвала, – подумала Нянька, – чего его зря беспокоить – малыш и так вполне здоров».

А Жук тем временем уносил несчастного Карапетика все дальше в лес. «Ох, и полакомлюсь я сегодня!» – бормотал Жук, замирая от радости. От нетерпения он даже подскакивал на месте и то и дело потирал свои цепкие мохнатые лапы. Когда до норы осталось совсем немного, Жук запел. Такого с ним еще ни разу не случалось. Жук даже остановился от неожиданности.

– А что если у меня талант? – пробормотал он и, подбоченясь, запел громче. Голос был противным и скрипучим, но Жук от восторга закатил глаза.

– Да! Определенно – талант! – решил он. – И с таким-то талантом я занимаюсь невесть чем! Целый день проохотился за каким-то худосочным младенцем! Ф-ф-ф-у! Отдышусь пожалуй, – добавил он, останавливаясь у входа в нору.

– Н-да! Талант – это не шутка! А тут за день всего один младенец! Какая неблагодарность! Хотя, не зазевайся я в самом начале, может у меня был бы не один младенчик, а два… или три!

Пораженный этой мыслью, Жук даже вскочил. Настроение у него сразу испортилось.

– Или четыре! – воскликнул он, чувствуя, что настроение становится еще хуже. – Или пять!

Бэмз! Просвистевшая в воздухе палка со всего маху огрела Жука по голове. От удара он повалился набок и задрыгал своими мохнатыми ногами. Ж-ж-ж-бух! Другая палка двинула его в пузо. «Ой-ой-ой!» – завопил Жук и стремительно юркнул в нору. Третья палка влетела за ним. «А-а-а-а!» – раздалось оттуда – и вход в нору быстро задвинулся изнутри камнем. В следующий момент густые травяные заросли неподалеку раздвинулись, и на тропинке появился спасший Карапетика орешек. В руках он держал тяжелую дубинку. Подойдя к малышу, он взял его на руки и, повернувшись, пошел прочь. Скоро его шаги стихли вдали.

Несколько минут все было спокойно. Потом камень, закрывающий вход в нору, зашевелился, и оттуда, кряхтя, вылез Жук. На голове у него красовалась огромная шишка. Будто еще на что-то надеясь, он внимательно осмотрел все вокруг, заглянул даже под старый сухой лист, валявшийся поблизости, и только потом, охая и хромая, полез обратно в нору, то и дело повторяя: «А ведь могло… могло быть и два… Да, могло… И даже три тоже могло… И четыре могло… И пять…»