Пит Рушо: Маленькие московские сказки

Самолет очень привязался к девочке, но начинать разговор ему было непросто. У Ани где-то были папа с мамой и всякие приятели. Она могла ходить по городу, разговаривать с кем угодно, купаться в речке, заходить в магазинчики, покупать там конфеты и игрушки. «Может быть, — в ужасе думал Дуглас, — у нее дома есть игрушечный бомбардировщик». От этой мысли по фюзеляжу у него проходила дрожь, и опускались рули высоты.

Девочка тоже переживала. «Вот торчу я в городе, — размышляла Анна и ударяла кулаком по крылу, — а он летает неизвестно куда. Забирается высоко. Видит оттуда все. Весь город, поля, леса. Ему хорошо. А как он ночью садится… мигает лампочками на крыльях…» — и девочка закусывала губу.

— Привет, — наконец говорила она, — хорошо тебе летать — порхаешь в облаках, видишь кругом все.

— Ну, в облаках, конечно, хорошо порхать, только сыро. И холодно. Потом льдом обрастаешь. Устаю я порхать, — жаловался самолет. Хотя, на самом деле, ему очень нравилось летать, и действительно сверху все было прекрасно видно. И даже пробиваться сквозь тучи было очень приятно.

— А у тебя как дома? — осторожно спрашивал самолет, — играешь в игрушки?

— Нет у меня игрушек, — вздыхала Анна, — я уже большая.

Самолету она почему-то не рассказывала про маленькие машинки и про куклу Джейн. Сидя на крыле Дугласа ей начинало казаться, что она не укладывает Джейн спать каждый вечер, и что машинок у нее никогда не было.

Потом Анна спрыгивала вниз, рвала колокольчики и ромашки, снова влезала наверх, держа цветы в зубах. Она добиралась до самой кабины и клала букет Дугласу на нос.

— Как хорошо, — говорила она, — жаворонки поют…

— Слетать бы куда-нибудь вместе, — мечтал он, хотя прекрасно знал, что такие как он, военно-транспортные самолеты никогда не берут на борт маленьких девочек.

— Нам и так неплохо, — отзывалась она, — разглядывая чудесные заклепки на его боках.

— Скоро заправщик притащится, тебе пора, — глухо говорил самолет.

— Завтра приеду! Если дождя не будет. Пока! — Анна спускалась по желтому пропеллеру, садилась на велосипед и уезжала, стараясь не оборачиваться.

«Вот если бы у Дугласа потерялась какая-нибудь гайка, — думал маленький велосипед, — я отдал бы ему свою. Механики привинтили бы ее, и мы были бы тогда всегда вместе. Хотя, конечно, не целиком…»

Так думал маленький велосипед, любивший большого красивого Дугласа больше всего на свете. Но ни самолет, ни девочка не знали об этом.

Войдя в чебуречную, воробей сделался неуклюж и угловат. Он был голоден и зол. Надежда на ужин ускользала вместе с последними лучами красного жаркого солнца. Воробей злился от голода.

— Свободно? — спросил он у человека, стоявшего за стойкой с тарелкой чебуреков и граненым стаканом черного кофе.

— Взлетай, — отозвался человек и подвинул стакан, освобождая гостю край стола, — тебя, парень, как зовут?

— Меня никак не зовут, — огрызнулся воробей, — я сам прихожу.

— Будешь грубить — пристрелю, — человек достал ржавый офицерский наган, вложил в барабан единственный патрон и взвел курок.

— Габриэль, — представился воробей.

— Очень приятно. А меня зовут Василием Дмитричем, — Василий Дмитрич спрятал револьвер в карман.

Уже через пять минут Габриэль сидел на шляпе у Василия Дмитрича, клевал куски чебурека и рассказывал историю своей жизни. Габриэль рассказывал, как прошлым летом он жил на Крымском мосту. Все было замечательно: плескались волны, в Нескучном саду цвели липы, на набережной художники продавали картины, на ступенях яхт-клуба кто-то загорал, ветер с кондитерской фабрики доносил запах шоколада. Все было замечательно, пока знакомая утка не рассказала Габриэлю, что недалеко, под Андреевским мостом, живет ласточка — удивительная и прекрасная, чуть не единственная во всем городе. И воробью захотелось с ней подружиться. Он думал, как это сделать, приходил в отчаяние, смеялся, снова терял надежду и даже начал разговаривать сам с собой.

Габриэлю представлялось, что поговорить просто так с ласточкой, а тем более подружиться, решительно невозможно.

Наконец все это надоело утке. Она сказала:

— Садись на меня, поплывем вместе, так ты будешь выглядеть солиднее.

И они отправились. Но когда они приплыли к Андреевскому мосту, выяснилось, что ласточка уже улетела, потому что лето закончилось. И они вдвоем с уткой поплыли вверх по реке, потом по каналу. Они то плыли вместе, то есть воробей плыл верхом на утке, то летели рядом. Так они добрались до Белого моря. Там они видели полосатого кита и тюленей. Прятались в туманах Ла-Манша от огромного альбатроса. Спасались от касаток в Бискайском заливе. Западнее Гибралтара повстречались с акулой и стаей летучих рыб. Между Балеарскими островами и Мальтой натолкнулись на прозрачных медуз. В Африке встретили бегемота и крокодила. Но когда они