Пит Рушо: Маленькие московские сказки

— Хорошо соловьи поют? — спрашивал старик.

— И не говори, Климыч! Хороши! Прямо звери, не соловьи! Грех жаловаться! — соглашался пес.

— Сила! — вопила Галка, прыгая по перилам.

— Орлы!

— Ладно, ладно, — успокаивал их Калистрат, — свежо что-то, идем в избу.

Старик пил чай из блюдечка, Овчар гремел миской, Галка клевала крошки. Караси в пруду хлопали жабрами, Заяц косил глазом под ракитовым кустом, стеклянные шарики лежали под шпалой. На небе зажигались звезды, цвела сирень, пели соловьи.

— Завтра ты превратишься в пожарную машину, — сказала Митьке зеленая лягушка, всплывшая из глубины ванны.

— Почему? — спросил мальчик, пытаясь понять, откуда взялась лягушка, — я вам ничего плохого не сделал.

— Вот и хорошо, что не сделал. Вот и хорошо. Так надо, — она начертила куском мыла на кафеле круг, прыгнула в него и исчезла.

Утром по дороге в булочную Митька превратился в пожарную машину.

«Дела…», — думал он, заезжая в гараж пожарной команды около Арбатских ворот. «Ну, ничего, – успокаивался он, глядя на себя в зеркало заднего вида, — жить можно».

И вот, когда Митька уже потушил свой первый пожар и наслушался в свободное время рассказов сержанта Иванова про то, что памятники Гоголю по ночам меняются местами, чтобы один Гоголь смог посидеть и отдохнуть, а другой постоять и размяться, когда уже стала забываться встреча в ванной, вот тогда Митька заметил на доме рядом с пожарной частью, высоко-высоко под самой крышей что-то странное. Он пригляделся и понял, что под крышей большого высокого дома натянута паутина, а в паутине кто-то бьется, но никак не может вырваться. Это попался жук-пожарник.

«Наш!» — подумал Митька и выехал из гаража, на ходу выдвигая лестницу. Длинная-предлинная лестница поднималась вверх и, наконец, уперлась в паутину. Паутина разорвалась, из нее выпал жук-пожарник. Падая, он расправил крылья и полетел. Жук полетел, снижаясь кругами, и сел на тротуаре возле зеленой лягушки. Лягушка трижды свистнула, и Митька снова превратился в самого себя.

— Спасибо, Митька, — сказала лягушка, — ты спас моего друга. Я давно знала, что злобная волшебница паучиха Гунгла собирается его погубить, поймав в сеть. Пришлось ради друга превратить тебя в пожарную машину.

Митька немного растерялся от всего этого.

— А почему не в голубя? — спросил он недоуменно.

— Потому, что против пожарной машины не может устоять ни одно злое волшебство.

— Послушайте, но вы могли бы меня просто попросить, и я помог бы вашему другу и так, — наконец возмутился мальчик.

— Есть некоторые вещи, которые теряют всякий смысл, когда о них просишь, — загадочно сказала лягушка.

Жук взял лягушку за лапу, и они пошли вдвоем по переулку, о чем-то болтая на ходу. Маленький жук с красными пожарными боками и зеленая лягушка шли туда, где в сквере за бульваром сидел бронзовый Гоголь, где тележка мороженщика белела на горячем асфальте, и из открытых окон слышались музыка и смех.

Митька посмотрел им вслед и отправился домой, по привычке бибикая на редких прохожих.

На краю летного поля стоял двухмоторный самолет. Самолет звали Дуглас. Среди нескольких вертолетов и самолетов, стоявших рядом, других таких не было. Такой он был только один.

Широкое летное поле огибала река с островами, парусниками и белыми домами на холмистом берегу; с другой стороны аэродрома была железнодорожная насыпь, огромные тополя и длинный ангар с прогнувшейся крышей. Около насыпи и тополей и стоял Дуглас. Темно-зеленый сверху, голубой снизу, с желтыми пропеллерами. Самолет был очень красив.

Дуглас летал редко. Другие самолеты и вертолеты разбрасывали парашютистов на белых парашютах и сновали туда-сюда. А он поднимался в воздух не часто. Он улетал по серьезным делам и приземлялся поздним вечером, освещая траву взлетно-посадочной полосы прожектором.

Как-то раз маленькая Анна возвращалась с дачи на электричке. Среди тополей она на минуту увидела самолет. Дуглас очень понравился Анне. И с тех пор в свободное время девочка стала приезжать к нему на велосипеде. В синеве летнего неба лениво переливалось урчание неспешных бипланов, из них прыгали разноцветные парашютисты. Стаи скворцов с шумом носились над лугом, стрекотали кузнечики, вдали по реке медленно проплывали корабли. Анна оставляла велосипед возле дутого резинового колеса самолета, а сама по желтой лопасти пропеллера забиралась на нагретое солнцем крыло, прислонялась спиной к мотору и сидела несколько минут молча.