Дмитрий Захаров - Как Кощей смерти искал

– Видишь ли, Матрена Кузьминична, то, чем мы едим, демонстрирует разницу философии Востока и Запада. На Востоке еду берут, а на Западе с едой воюют.

– Это как? – недоуменно переспросила Матрена.

– Смотри, Матрена, палочки – это не более чем инструмент, чтобы брать еду. А нож и вилка суть метафора меча и трезубца, то есть оружия. И готовят в Поднебесной маленькими кусочками, чтобы то, что берешь палочками, можно было отправить в рот за один раз. А у нас готовят крупными кусками и кромсают мясо, словно воюют с ним.

– Мудрено, – глубокомысленно заметила мать Елизара, – а мне вся эта философия как-то и ни к чему. Главное, чтобы вы, мальчики, сытыми были. Ты бы, Гриша, съел чего, а то все суши, да суши.

– Я стараюсь быть сдержанным в еде.

– Да ты уж не обижай хозяйку. Отведай закусок разных, борща, а затем и окорока запеченного.

Григорий попробовал было отнекиваться, но Матрена Кузьминична сделала такое скорбное лицо, что устоять он не смог. А Елизар, наполовину опустошив блюда с закусками, принялся за борщ. Тарелка, которую поставила ему матушка, по объему скорее напоминала супницу. Впрочем, и пяти минут не прошло, как ложка заскребла по дну, а Елизар попросил добавки.

Дядя Гриша под неусыпным оком Матрены Кузьминичны также отведал различных закусок да пирожков и принялся за борщ. Порция, которую он попросил, была куда скромнее.

– Налей мне борща в пиалу, Матрена. Я дома привык суп есть по чуть-чуть.

– Опять хочешь хозяйку обидеть, – нахмурилась Матрена.

– Нет, нет, что ты.

Мать Елизара сходила на кухню и принесла тарелку борща, ненамного меньшего размера, чем у Елизара. Григорий тяжело вздохнул, но противиться не стал. Между тем, Елизар закончил с борщом и перешел ко второму. Кусок запеченного окорока, положенный ему матушкой, тянул килограмма на два. Впечатляющей была и порция гречки с жареным луком и грибами, щедро сдобренной сливочным маслом.

– А вот скажи, дядя Гриша, почему батя и другие богатыри тебя Гишином зовут? – спросил он.

– История это долгая. Как-то возвращались купцы по Шелковому пути из Поднебесной, Китая по-нашенски, и на них разбойники напали. Шелка да фарфор поотнимали, самих в одних подштанниках отпустили. Князю это не понравилось, и велел он мне, Алеше Поповичу, отцу твоему да еще нескольким богатырям с лихоимцами разобраться. Ну мы сходили, разобрались. Вернули все награбленное да еще кое-что у разбойников обнаружили. Стало князю любопытно, что да как там в Поднебесной. Вот и отправил он меня с купцами, в другой раз туда шедшими, посмотреть, как там да что. Прибыл я туда, много диковинного повидал и собрался уж возвращаться, как вдруг увидел у одного воеводы китайского меч диковинный остроты невиданной. Шелковый платок на лезвие положишь, и распадется он пополам. Катана называется. Стало мне интересно, кто это такие делает. Воевода мне молвил, что привозят их из-за моря, из Страны Восходящего Солнца, из Японии по-нашему. Стало мне дивно, и поплыл я туда. Делают там мечи совершенные. Иногда не один десяток лет делают. Необычайно острые и прочные. Захотел и я себе такой. А мне местный сегун, воевода японский, говорит, что подарит такой меч, если я ему послужу да порассказываю, что да как на Руси, потому как я был первым русским, кто туда добрался. Любопытно ему было, как и князю нашему. Ну я и послужил малость. Научился поединку на мечах да искусству боя без оружия – каратэ по-ихнему. Японцы на свой лад из Гриши меня в Гишина и переименовали. Так и прилипло.

– А расскажи, как вы с варварами ратный бой держали? – попросил Елизар.

Дядя Гриша, усмотрев благовидный предлог, отложил было ложку, но Матрена так на него зыркнула, что он тотчас же стал борщ доедать.

– Ты, Гишинушка, смотри, как Елизар ест, по-богатырски! – в ее словах звучала материнская гордость. – А уж как отец его, Андрей Иваныч, кушает, глаз не оторвать!

– Да, – встрял Елизар, – батя не дурак потрапезничать!

– Ох, и соскучилась же я по нему. Когда он только из этой проклятой заграницы вернется?

– Матушка, так это же во благо Руси. Землю нашу на весь мир представлять.

– Так-то оно так, да вся душа уже без него изболелась.

– Всемирный Богатырский Конгресс – дело серьезное.

– Серьезное-то оно серьезное, а вот помяни мое слово, Елизар, случись чего, опять отбиваться сами будем. Одни.

– Ну зачем ты так, матушка? И в других странах богатыри славные есть.

– Оно, конечно, так да что-то не припомню я, чтоб они нам подсобляли, когда на Русь супостаты шли.