Дмитрий Захаров - Как Кощей смерти искал

– А когда летишь?

– Да вот сейчас чемодан закрою и – в дорогу. До Китая путь неближний.

– Ну ладно, значицца ты мне не помощник.

– А в чем дело-то?

– Да хотела попросить тебя Марью-Искусницу украсть. На время… Гюнтер просил.

– Вы уж извините, сударыня, – ответил Змей, – но такие серьезные дела впопыхах не делаются. Вернусь, созвонимся.

– Когда ты вернешься, поздно будет. Ладно, лети. Легкого взлета, мягкой посадки!

Баба сняла яблоко с тарелки, и изображение исчезло.

– М-да… Облом, – резюмировала она, задумчиво постучав пальцами по столу. – Авдотья, а ты можешь ее в болото завести?

– Не пойдет она в болото, дура что ли? – откликнулась сова, – и потом у нее жопоезд есть!

– Жопо чего? – переспросила Баба-Яга.

– Жи Пи Эс навигатор, – пояснил Баюн. – Навигационная привязка с точностью до полуметра. Она его на прошлой неделе для Елизара изобрела. Доработанная версия клубка.

– Да шо ж это такое-то?! Ну а ты, Африкан, шо молчишь? Хвать ее, да и в сырой лес, в непроходимую чащобу!

– Боюсь я ее, – задумчиво ответил волк, – уж больно она горазда с режущими и колющими предметами обращаться. Своими глазами видел, как шефским ножом муху к стене прибила. Да еще дед этот, Григорий, научил ее с нагинатой управляться. Глазом моргнуть не успеешь, как разрубит пополам. Искусница – очень серьезный противник в ближнем бою. Да и в дальнем тоже. Одно слово – невеста богатыря.

– И зачем я тогда вас, дармоедов, держу, черт бы вас подрал?! – Яга ударила костлявым кулаком по столу с такой силой, что в воздух подскочил самовар и блюдца с чашками, стоявшие перед членами военного совета.

Тотчас же в углу конференц-зала полыхнула синяя вспышка, сопровождаемая громким хлопком. Вслед за этим из ниоткуда возник маленький фиолетовый Чертенок.

– Здравствуйте, сударыня. Звать изволили? – пропищал он.

– Изыди, сатана! Не до тебя! – в сердцах рявкнула на него Баба-Яга.

– Слушаюсь! – пискнул Чертенок и исчез в облаке желтого, с сильным запахом серы, дыма.

– Ишь, навонял, пакостник! Хоть малость, да всегда подгадит.

Колдунья вновь принялась стучать костлявыми пальцами по столу, непроизвольно выводя allegro con brio из пятой симфонии Бетховена.

– Знаешь, что я тебе скажу, – начал издалека Баюн, – мне кажется, что тут нужен разумный компромисс.

– Чаво? Ты русским языком говори!

– Компромисс – это вроде как обоюдно приемлемая договоренность. Ты к ней сходи, обрисуй ситуацию. Так, мол, и сяк, красавица, получится, что богатырь твой не подвиг совершит, а поспособствует суициду.

– Чаму-чаму?

– Ну, суициду, самоубийству, так сказать. А это уже не подвиг, а игра в поддавки с летальным исходом. Смертельным, так сказать.

– Баюн дело говорит, – встрял Африкан, – иногда простейшие методы самые эффективные.

Баба-Яга в задумчивости подула на чай, налитый в блюдце, со смачным хрустом разгрызла кусок колотого сахара и запила его.

– Хороший у тебя сегодня чай, хозяйка. – проугукала сова.

– Да, индийский. Третьего дня прислала ихняя богиня зла Кали. Я ей кое в чем подмогла.

– Ну так что насчет задумки Баюна? – вернул разговор в рабочее русло Африкан.

– Не будет она меня слушать. Да и не поверит. Мы с ней по разные стороны плетня.

– А я бы попробовал, – прогагакал гусь, – попытка, так сказать, не пытка.

– Еще мысли есть? Не хочется мне в ее посад лететь. Ступе ТО делать надо. Хотя, конечно, хорошо бы новую купить, – сказала Баба-Яга, задумчиво глядя на статью «Ваша новая ступа» в журнале, который описывал тест-полеты на новейших образцах. – Да и метлу пора менять тоже. Веник-то ейный совсем ветрами повырывало.

– ТО, конечно, сделать нужно. Ну а если Кощей завтра за ней явится? – промурлыкал Баюн. – А еще хуже – сегодня?

– Типун тебе на язык! – сплюнула Яга, – Ладно. Щас слетаю… Усе, объявляю военный совет закрытым. Сбор вечером. У восемь часов.

/////////////////////////

А в доме Елизара вовсю кипела трапеза. Стол, накрытый матушкой богатыря, ломился от яств. Тут были и соленые белые грибочки, и осетровый балык, и холодец двух сортов, и яблоки моченые, и помидоры соленые, и огурчики хрусткие, и капуста квашеная, и язык отварной. О пирожках и расстегаях и говорить нечего.

Елизар задумчиво поглощал холодные и горячие закуски, а дядя Гриша искусно украшенными палочками неспешно ел суши с осетриной.

– Я вот все в толк взять не могу, Гриша, – молвила мать Елизара, – чегось ты палками-то еду берешь? Ножом да вилкой оно ж сподручнее.