Константин Хайт - Кошачья жизнь Олега Матвеева

Шел он долго. Несколько раз ему приходилось останавливаться – иногда чтобы обойти поваленное дерево, в другой раз – чтобы набрать немного брусники и подкрепиться. Однажды он заметил в стороне довольно высокий холм. Сперва Олег решил было свернуть и взобраться туда: с холма наверняка можно было увидеть окрестности, но начинало смеркаться, и все детские страхи зашевелились вновь. Олегу не терпелось выбраться к людям до темноты, и он шел все вперед и вперед, постепенно, несмотря на усталость, ускоряя шаг и не замечая, что дорога становится все уже, следы колес куда-то пропали, а деревья, раньше державшиеся на почтительном расстоянии, снова почти сомкнулись над головой. Он остановился лишь тогда, когда от широкого проселка не осталось даже едва заметной тропинки. Олег снова был в лесу, темном и мокром, а солнце между тем уже садилось.

Сперва ему захотелось сесть и заплакать. Потом он решил, что нужно забраться на дерево и переночевать. Это была хорошая идея: Робинзон Крузо на месте мальчика непременно поступил бы также. Но Олег чувствовал, что устал, его руки и ноги вовсе не горели желанием взбираться по веткам, и он был далеко не уверен, что сможет просидеть всю ночь на суку и не упасть. С этой мыслью он прошел еще километр, а может два и неожиданно вышел к реке. Речка была неширокая, но в сумерках невозможно было понять, насколько она глубока, и Олег не решился переходить ее вброд. Он побрел вдоль берега, а лес кругом ныл и скрипел, качаемый все усиливающимся вечерним бризом.

Когда по реке уже засновала легкая рябь, а из сумрачных чащ начали чудиться вой, уханье и бормотание, Олег увидел лодку. Она стояла на песчаной отмели под огромной раскидистой елкой, одна-одинешенька без намека на пристань или тропинку вокруг.

Весел в лодке не было. В ней вообще ничего не было, если не считать веревки и увесистого камня, вероятно заменявшего якорь. Мальчик подумал, что если вытолкнуть лодку на середину реки и встать там на якорь, то это будет куда безопаснее, чем ночевать на дереве и, тем более, на земле. Не колеблясь ни секунды он залез внутрь, оттолкнулся от берега и медленно поплыл вниз по течению, только сейчас сообразив, что вернуться назад будет куда сложнее. Делать, впрочем, было нечего. Олег выбросил за борт камень и, убедившись, что его ладья остановилась, улегся на дно и моментально заснул.

Проснулся он от холода. Стоял глухой предрассветный час, когда солнце еще не вышло из-за горизонта и не согрело землю вялыми осенними лучами. Кругом было темно. Олег приподнял голову и к своему ужасу увидел, что лодка вовсе не стоит больше на якоре, но мчится по течению реки, которая в этом месте разлилась, сделалась невероятно широкой и стремительной. Затем, по мере того, как его глаза осваивались с темнотой, мальчик разглядел впереди себя покрытую шерстью спину. Зверь сидел на носу лодки и стремительно гнал ее вперед, поочередно погружая в воду мощные лапы то с левого, то с правого борта. Ему не нужны были весла, каждый гребок толкал лодку так, что казалось, будто она сейчас начнет кружиться, словно волчок. Но следовал новый удар лапы по воде, затем еще, еще… вода вспенивалась вокруг бортов, за корму убегали белые светлячки водоворотов.

Затем Олег ощутил на себе чей-то взгляд. Он быстро обернулся и увидел рядом с собой два горящих зеленых глаза.

– Ну как настроение?– раздался из темноты голос, отдаленно напоминающий кошачье мурлыканье, но вполне внятный, хотя и негромкий. Голос несомненно принадлежал обладателю светящихся зрачков, хотя поверить в это было трудно.

– Ерунда,– сонно пробормотал Олег,– кошки не разговаривают.

– Ясное дело не разговаривают,– насмешливо отозвался тот же голос.– А о чем с вами, человеками, разговаривать? «Ну-ка Мурочка, выпей еще молочка?» «Виктор Васильевич, насыпьте мне, пожалуйста, свежих опилок?».

Олег недоверчиво тряхнул головой. Спать ему больше не хотелось.

– Везучий ты, однако,– заметил голос.– Лично я бы ни за что не стал ночевать в лесу, где водятся гоблины, да еще так близко от их лагеря.

– Какие гоблины?– озадаченно спросил Олег. Разговаривать с кошкой было как-то неестественно.– Гоблины же бывают только в сказках.

– Угу,– отозвался большой зверь, продолжая методично рассекать воду ударами лап,– гоблины в сказках, коты не разговаривают, а пумы водятся исключительно в западном полушарии.

Олег, чьи глаза уже успели привыкнуть к темноте, пригляделся внимательнее. Зверь на носу лодки казался самой настоящей пумой, или кугуаром, кому как приятнее называть. Между тем, мальчик отлично знал, что в наших краях пуму можно встретить разве что в зоопарке. Тут было о чем подумать.