Никольская Олеговна - Про Бабаку Косточкину-2

Наконец мы вскарабкались на вершину.

Наверное, на меня было жалко смотреть.

Я весь изгваздался в грязи, исцарапался и промок до нитки. Песочники же, напротив, были как парниковые огурцы — даже не испачкались.

— Ну, очухался? — спросили они.

Я кивнул, хотя ни капельки не очухался.

— Тогда прыгаем на счет три!

— Куда прыгаем? — не понял я.

— С горы, естественно.

— Зачем же мы на нее лезли?

— Это было тебе испытание.

— Какое опять испытание? — я чуть не заплакал. — Неужели на мою долю за триста лет выпало недостаточно испытаний, чтобы мне подсовывать новое?

— То были другие испытания: на смекалку там, на отзывчивость и всякие еще… А это — на прочность. Раз, два, три! — скомандовали Песочники и прыгнули в темноту.

Я прыгнул за ними.

И только тут я вспомнил, что это были мои собственные песочники, которые я носил в детстве.

Без малого триста лет назад.

Мы оказались в квартире № 14. В последней (или в первой, смотря с какого конца считать) квартире нашего подъезда, на первом этаже.

В предвкушении встречи с Фомой Фомичом у меня трепетало сердце (я весь дрожал от холода, потому что был мокрый).

Ведь ясное дело, что Фома Фомич тут.

Иначе зачем Песочникам сюда так спешить, ведь так? Или иначе?..

Интересно, моя секунда еще не истекла?

Я огляделся.

Это была абсолютно пустая комната: голые стены, голый пол. Только посередине комнаты стоял невзрачный деревянный стул. Он был похож на венский, с той разницей, что у него было три ножки.

Я глянул вверх. На потолке ничего особенного тоже не было, кроме лампочки.

Но где же Фома Фомич?

А где Песочники?

— А ты думал, я тебя так сразу к Фоме и привел, да? — ухмыльнулись Песочники.

Они расхаживали туда-сюда по стене и не падали.

— Это ловушка! — понял я вдруг. — Мои собственные Песочники, которые я не раз надевал на улицу и дома, заманили меня в ловушку!

Как это низко! Как это подло с их стороны!

— Мне больше делать нечего, как тебя в ловушку заманивать, — укоризненно сказали Песочники.

Это не ловушка, дорогой мой, а обыкновенная комната желаний.

— Чего-чего? — переспросил я.

— Желаний.

Садись на треног и желай.

— В смысле желание загадывать?

— Ну конечно! — воскликнули Песочники. Кажется, я их начинал раздражать. Они разгуливали по стенке какими-то семимильными шагами и дергались.

Я сел.

— Одно? — на всякий случай уточнил я.

— Одно. Самое заветное. У тебя такое есть:

— Конечно! — засмеялся я от радости.

— Дай подумаю: вернуться в Так, ведь так?

Я кивнул с улыбкой до ушей.

Неужели это конец всему? Конец моим страданиям и хождениям по мукам? Вернее, по соседям. Неужели через какую-то долю секунды я окажусь дома?

С родителями и с Бабакой? В триста лет назад? Ведь именно это я сейчас и загадаю. Именно это мое самое заветное же…

— Можешь даже не мечтать, — сказали Песочники.

— Почему? — я весь похолодел.

— В Так ты можешь вернуться только при помощи Стража. Забыл, что тебе Морковка рассказывала?

— Но это нечестно! — закричал я. — Ведь вернуться домой — мое самое-пресамое заветное желание!

— Ты, пожалуйста, тут не скандаль. Скажи спасибо, что я вообще согласился тебя сюда привести.

— Спасибо, — я шмыгнул носом. — Но вообще-то я вас не просил.

— За тебя другие попросили. Пожалуйста, — Песочники уже разгуливали по потолку. — И, пожалуйста, давай побыстрее. Твоя секунда, в конце концов, не резиновая.

— Хорошо, — я начал яростно соображать. — Значит, попасть домой через комнату желаний у меня не получится. Тогда все это теряет смысл, ведь желать-то мне больше нечего!

Но желать надо!

Что же пожелать, ума не приложу. Голова у меня была совершенно пустая.

Я сидел на треноге и никак не мог сосредоточиться и решить, чего бы мне такого пожелать. Вдобавок у меня над головой расхаживали Песочники, и это отвлекало от правильных мыслей. Лишь только я нащупывал одну, нужную, она хихикала и убегала в неизвестном направлении.