Сергей Москвич - Стеклянное сердце

– Мы вас приветствуем, о королева!
Поклончик направо, поклончик налево.
– На злую Ягиню нашли вы управу.
Поклончик налево, поклончик направо.
– И право, по праву вы править должны.
Налево, направо.
– Ух, поддерну штаны!

И ей говорил человечек без шляпы,
И часто слезами на шляпу он капал,
Что злая Ягиня в их королевстве,
Всем надоела лет этак за 200.
Она – чародейка, старая и противная,
И при этом невыносимо активная.

Все человечки этой страны
Повиноваться ей были должны.
Издевалась над ними она без конца,
Но хуже всего – заменила сердца!

И больше никто не поет и не пляшет, и
В груди у них звякают просто стекляшки!
И никто не может влюбиться,
Ведь стеклянное сердце не может биться,
Потому что может разбиться!

А кто влюбляется – мается,
И сердце его разбивается
На тысячу тысяч холодных осколков!
И человечек становится волком.

И теперь в полях и рощах
Вóлка встретить куда проще.

Ах, происходят ужасные вещи,
Ведь человечков все меньше и меньше.
– Ваше Летающее Величество,
Уважаемая странница!
Нас небольшое осталось количество,
А скоро нас совсем не останется!

Но сегодня домик Ваш – молодец,
Он Ягиню раздавил наконец.
Прямо с неба днищем плоским
Ей свалился на прическу.
Так что, будьте так любезны,
Вам владеть Волшебным Жезлом.

Села тут Мотя, наморщила лобик,
Под щеку ладошку – задуматься чтобы.
И тóтчас столпились вокруг у крылечка
Множество маленьких человечков.

Они отбивали поклоны бессчетно,
Так быстро, что в воздухе стало щекотно.
И Тотошке вдруг захотелось чихнуть,
Но он был вежливый и только вздохнул.

И Мотя пошла в окружении важном,
Здороваясь вежливо с каждым из граждан,
По фарфоровой сине-зеленой дорожке,
А рядом с дорожкой – отважный Тотошка.

И путь их лежал вглубь волшебного сада.
Но вот и калитка, но вот и ограда.
Проворные придворные
Туда-сюда,
Фонфары, трубы, горны
Вовсю дудят.

Мотя сразу попросила человечка с бородой:
– Это очень некрасиво – шум для девочки такой.
Я вас, знаете ли, очень попрошу,
Вы, пожалуйста, убавьте этот шум.

Тут главный придворный рукою махнул
И враз натянул на страну тишину.
И лишь в глубине, в тишине, в стороне
Песня осталась на тонкой струне.

«Утром себя я умою слезами,
Где ж ты, мой волк с голубыми глазами,
Что-то кольнуло в холодной груди,
Где ты, мой друг, приди…

В чаще лесной и среди бурелома
Нет у тебя ни любимой, ни дома,
Страшно тебе среди диких зверей,
Где ты, вернись скорей…

Что там со мною потом ни случится,
Буду навеки твоею волчицей,
Ты воротись и мне сердце разбей,
Только приди скорей…»

И из кустов, что росли недалече,
Вышла девушка-раскрасавица,
Ростом как все вокруг человечики –
Всем женихам такая понравится.

Но, заливаясь уныло слезами,
Историю хором они рассказали
О том, как случилось, что здешний король
Влюбился в красавицу летней порой.

Лишь слово «Люблю!» произнес он и только!
И сразу же, сразу же сделался волком.
Красавица в обморок – хлоп, и тогда
Он в лес убежал навсегда от стыда!

Вокруг зазвенели на шляпах бубенчики –
Это заплакали человечики.
И заскулил Тотошка-щенок,
Спрятавшись между ног.
Но!
Мотя нахмурила брови слегка,
Ведь она королева была как-никак:

– Я смотрю, тут все носы
Понамокли от росы.
А ведь лучше, чтоб малютки
Говорили только шутки,
Чтоб веселье и улыбки
Растянулись на часы.

И тóтчас исчезли и слезы, и плачь,
Но речи продолжил плести бородач:

– В фарфоровых высях Сияющих гор
Живет полузверь чародей Драммодóр,
Он должен сказать (если только захочет),
Кто всех веселее на свете хохочет.

И этот вот КТО, то есть тот Хохотун,
Эхом заполнит пусть гор красоту.
И от этого громкого-громкого эха
Станет Злодеям совсем не до смеха.