Елена Ракитина: Серёжик (без иллюстраций)

Только Серёжик сидел в дошкольниках. На прививках в поликлинике ребята дразнили его «микробом» и дергали за подтяжки, когда не видела мама.

Мажуся!!!

Серёжик принюхался снова. В воздухе, кроме запаха мандарина, витал и мамин запах. Серёжик подбежал к печке — она пахла мамой! Под потолком висели пучки сушёной травы: от поноса, от кашля, от вредного настроения.

Они тоже пахли мамой. Стол, пеньки, занавески — всё в кухне пахло мамой, мамой, мамой!

Куда она могла уйти? Как могла оставить Серёжика?! Голодного, неумытого, с непричёсанными иголками?!

Он заскулил и заплакал снова. Громко, с подвыванием. И чем дольше Серёжик плакал, тем жальче ему становилось себя. Вот уже час как он проснулся, а печенья всё нет! Вот уже час как мандариновый запах дразнит и дразнит! Да что печенье! Давно пора завтракать, а где еда? И мамы нет уже целый час!

В гостиной что-то зашуршало. Серёжик опрометью бросился туда. Никого! Лишь ветер играет ветками ивы, пытающейся заглянуть в круглую форточку.

Открылась дверца настенных часов, оттуда высунулся деревянный ёжик, профырчал «Фр-Фр».

Серёжик показал ему язык и задумался. У этого деревянного ёжика в часах, наверное, есть деревянная мама. Они сидят там, читают деревянные книжки и пьют деревянное молоко. Хорошо — только вылезай и фыркай.

А на подоконнике среди кудрявой травки, которую мама подстригала по вторникам, грибы в горшках. Не для еды, для красоты. В каждом горшке по два. Гриб-мама и гриб-сыночек. Стоят себе радуются. Им тоже хорошо, они вместе.

На стене фотография в рамке. Мажуся и маленький Серёжик с соской во рту. За ними дом. Дом Серёжика, дом мамы.

Куда могла она деться? Никуда! Вот сейчас мама откроет дверь и скажет: «Как ты?» А Серёжик ответит: «Ерунда! Если бы не два сантиметра, меня давно можно было бы оставлять самого».

Серёжик открыл холодильник и наморщил нос.

— Только борщ! Фу!

По телевизору никогда не советовали есть борщ, а только йогурт и шоколадки.

Серёжик верил телевизору.

Там показывали дома до неба, а не избушки, как в Дальнем Лесу.

А ещё парады, салюты, фонтаны и карнавалы! Там всё вокруг было механизировано: дёрнешь за ветку — банка с соком из дупла вываливается, сорвёшь гриб — червяки из него сами бегут. Даже дворниками, подумать только, там работали машины со специальными щетками!

Серёжик, когда видел белок, метущих дорогу хвостами, всегда вспоминал эти машины!

Да, по телевизору всё лучше!

Там и одежду ёжики носили разноцветную. Фиолетовые тапочки, зелёные носки. Красота! И зовут их там, в телевизоре по-разному! Васи, Пети, Славики!

А в Дальнем Лесу у каждой ежиной семьи свой цвет. У Серёжика с мамой — серый. Поэтому и дом у них серого цвета, и сандалии, и пальто.

А у Зелёжиков, что живут напротив, все зелёное. Они на кузнечиков с огурцами похожи. И штаны зелёные, и рубашки, шнурки в ботинках — и те зелёные.

Краснёжики, когда гулять выходят, кажется, пожар начался.

Вот глупые имена! Когда Серёжик был маленький, он плакал и просил назвать его Борей. Но мама и сама, оказывается, всю жизнь мечтала быть Сюзанной, а так и оставалась Серёжихой. Таковы законы Дальнего Леса.

Серёжик, вытерев слезы, включил телевизор. Шла триста вторая серия про хомяка-разведчика.

Ёжик грыз хлеб и запивал водой из-под крана.

Мама бы дала яичницу и молоко.

По телевизору уписывали ананасы с коктейлем.

Вдруг экран погас! Сколько ёжик ни давил на кнопки пульта — всё зря! Стало ещё обиднее: ни печенья, ни мамы, ни телевизора.

Что-то зашуршало наверху. Серёжик подскочил и бросился в свою комнату. Никого.

Странное шуршание. Непонятное.

И опять тяжёлая тишина. И дорога, ведущая к дому, пуста. И деревянный ёжик фыркает, а мамы всё нет и нет. Как будто не было вовсе.

Ах, какая у Серёжика была замечательная мама! Они вместе играли во всё на свете: в шашки, в солдатики и даже в догонялки. Мама учила Серёжика прыгать через скакалочку и подтягиваться на турнике. Мама пекла пироги с картошкой, брусникой и грибами. А иногда и пирожные с кремом. Но вкуснее всего, конечно, мандариновое печенье! Квадратное, с резными уголками! Хрустящее, с извилистыми оранжевыми прожилками!

Конечно, мама ещё варила никому не нужные борщи, каши и другую бесполезную еду.

Она любила заниматься пустяками: полола подосиновики, скребла до блеска забор и, что уж совсем глупо, мыла то, что всё равно испачкается: полы, чашки, свои и Серёжиковы иголки. А никому не видный хвостик заставляла полоскать два раза в день!