Якоб Гримм - Сказки братьев Гримм. Том 1

И он ушел из дому. Но только он ушел, поднялась тотчас крестьянка с постели, и пастор был уже тут как тут.

Но теперь мы оставим их вдвоем, а сами пойдем вместе с крестьянином. Тем временем он уже далеко отошел, чтоб поскорее взобраться на гору Геккерли. Он шел торопясь и встретил по пути своего кума. А был его кум торговец яйцами и возвращался как раз с рынка, где продал яйца.

«Здорово! – сказал ему кум. – Куда это ты, куманек, так торопишься?» – «Да вот, кум, во святые места, – ответил крестьянин, – жена у меня заболела, а слыхал я нынче в проповеди господина пастора, что ежели у кого в доме больной ребенок или больной муж, больная жена, больной отец, больная мать, сестра больная, брат или кто другой из семьи, то должен тот отправиться на богомолье на гору Геккерли в Велишланд, где целая осьмушка лаврового листа стоит один крейцер – и выздоровеет у того враз больной ребенок, больной муж, больная жена, больной отец, больная мать, сестра больная, брат или кто другой из семьи; вот и взял я у господина пастора мешок для лаврового листа и крейцер, и иду теперь на богомолье». – «Но, послушай, куманек, – сказал кум, – неужто ты такой простофиля, что всему этому поверил? Знаешь, в чем дело? Да ведь пастору охота провести с твоей женой весь день вдвоем в полное свое удовольствие, потому они тебя и околпачили, чтобы ты им не мешал». – «Да что ты? – сказал крестьянин. – Хотел бы я проверить, правда ли это». – «Ну, – сказал кум, – знаешь что, садись-ка ты ко мне в корзину от яиц, а я тебя домой отнесу, и ты все сам увидишь».

Сказано – сделано: посадил кум крестьянина к себе в корзину и принес его домой. Как пришли они домой – го-го, как там весело было! Зарезала крестьянка почти все, что у ней во дворе находилось, напекла пышек, и пастор уже был тут как тут и притащил с собой скрипку.

Постучался кум в дверь; спрашивает крестьянка, кто там такой. «Кума, да это я, – говорит кум, – пустите меня нынче на ночлег, яиц-то я на рынке нынче не продал, приходится мне их домой тащить, а они-то ведь очень тяжелые, мне их не донести, да и на дворе уже темно». – «Да, куманек, – говорит крестьянка, – пришли вы что-то не вовремя. Ну, ничего не поделаешь, забирайтесь на печь, на лежанку подальше».

Вот забрался кум со своею корзиной на печь; а пастор и крестьянка были уже навеселе. Вот пастор и говорит: «Слушай, голубушка, ты ведь умеешь петь так хорошо, спой-ка мне что-нибудь». – «Ах, – говорит крестьянка, – петь я уж теперь разучилась, вот в молодые годы умела я петь хорошо, а теперь уже прошло». – «Э, да спой, – говорит снова пастор, – хоть немножко».

И начала крестьянка петь:

А тут и пастор за нею запел:

А там на печке и кум запел себе тоже (надо сказать вам, что звали крестьянина Гильдебрандом), затянул он песенку:

А там запел и крестьянин в корзине:

Вылез он из корзины и начал пастора бить, колотить и прогнал его из дому.

Тысячу лет тому назад жил на свете король, большой любитель охоты. Когда он однажды спускался от своего замка со всею охотою, три девицы-красавицы пасли под горою своих коров; увидев короля, старшая из девиц-красавиц сказала двум остальным: «Коли я этого не получу себе в мужья, так мне и мужа не надобно!»

Той отвечала другая, указывая на ехавшего по правую руку короля: «Коли мне этот не достанется в мужья, то мне и мужа не надобно!»

Тогда и младшая, указывая на того, кто ехал по левую руку короля, тоже воскликнула: «А коли мне этот в мужья не достанется, так мне и никакого не надобно!» А эти двое были королевские министры.

Король же все это слышал и, вернувшись с охоты, приказал трем девицам к себе явиться и стал их спрашивать, что они вчера вечером под горой говорили. Те отвечать не хотели; а король прямо и спросил у старшей, желает ли она выйти за него. Та согласилась; а ее двух сестер взяли за себя оба министра, так как девушки были очень красивы, особенно та, что вышла за короля. У нее волосы были светлые, как лен.