Хенрик Тамм - Хранилище утраченных мелодий

Сколько раз он ломал голову над тем, кто его отец. И, хотя он не хотел признаваться в этом Флорес, в её словах ему почудилась доля истины. Винсент действительно напоминал его самого. Не то чтобы много – самую малость. Правда заключалась в том, что он узнал этого старика. Он видел Винсента давным-давно, когда сам ещё бродил по этим улочкам. Тимми даже знал, где тот живёт, по крайней мере где он жил тогда. В сарайчике позади концертного зала «Фазория».

Но всё это было очень давно. Ещё до того, как Тимми выбрался из этих кварталов и вместе с Симоном, Джаспером и Каспером занялся изобретательством. И задолго до того, как они стали командой ниндзя, борющейся с преступностью при помощи магии и Альфреда.

Жизнь на узких грязных улочках – период в его жизни, который ему более всего хотелось выкинуть из памяти. Как Тимми слышал, в те времена Винсент был хорош собой, разговорчив и много смеялся. Бродил по городу, наигрывая озорные мелодии на губной гармошке. Винсента все любили. Только вот был он немного, что называется, неудачником. Лучше не скажешь. Он вынашивал множество задумок и планов, о которых охотно всем рассказывал, но их так и не удалось воплотить в жизнь. А теперь он, похоже, ещё и вор.

Нет, он точно не может быть отцом Тимми.

Кроме того, ходили злые слухи, когда Тимми был ещё совсем маленьким, что его мама – «благородная дама». Говорили, что её семья проживала в одном из больших роскошных домов к северу от Книгочейской улицы, где находятся ухоженные парки и маленькие аккуратные каналы и где все дети носят одежду белого цвета. Для маленького уличного котёнка это звучало как самое ужасное оскорбление. И конечно же, другие дети дразнили его за это. Его называли «любимчиком» и «маминой ошибкой» (какой уж там смысл они в это вкладывали, Тимми этого не знал) и прочими обидными прозвищами.

Если в этих сплетнях содержалась хоть доля правды, это было серьёзным доказательством того, что Винсент не может быть его папой. Всё это просто никак не вяжется вместе. Тимми засунул лапки в карманы. Картинка не складывается. Однако другой голос в глубине его души нашёптывал нечто совсем иное.

Флорес затормозила. Колёса заблокировались, автомобиль заскользил по булыжной мостовой и остановился с железным лязганьем напротив магазина игрушек Альфреда.

Прежде чем выйти, Тимми взглянул на Флорес.

– Ты можешь оказать мне услугу?

– Какую?

– Не рассказывай о своей догадке всем остальным.

– Обещаю.

– Спасибо.

Открыв дверь в магазинчик, они с удивлением обнаружили, что все до сих пор на ногах. Мышонок Иммануэль стоял на столе, демонстрируя свою последнюю покупку – твидовый костюм с жилеткой цвета морской волны. Образ дополнял шёлковый шарф цвета слоновой кости. На этой неделе это был его четвёртый новый образ.

Жизнь в большом городе казалась ему очень увлекательной. Последние десятилетия он провёл, скрываясь в Нексоре, – на заброшенной базе подводных лодок в джунглях далеко на юге. Там он жил совершенно один. Тимми не смог сдержать улыбку. Он знал, что Иммануэль старше самого мира и что именно он написал однажды «Свиток о происхождении всего» – магическое стихотворение, положившее начало всякой жизни. Иммануэль обладал невероятно мощной суперсилой: всё, что он писал на бумаге, претворялось в жизнь.

Однако это, по его словам, в прошлом. Теперь он проводил свои дни в кварталах модных магазинов, где расторопные приказчики и закройщики помогали ему подобрать всё, что нужно – от ботинок до шляп. Казалось, он хочет наверстать все те годы, которые провёл на окраине цивилизации. Иммануэль ходил по магазинам до самого закрытия. Из Нексора он прихватил с собой несколько саквояжей с драгоценными камнями – драгоценности он обменял на местные деньги. Каждый день, отправляясь на шопинг, он брал с собой полный чемодан наличных. Правда, чемодан был мышиного размера, так что в нём помещалось как раз столько денег, сколько требовалось на один поход по магазинам.

Тимми отряхнул воду с шёрстки, так что его друга Симона практически окатило как из ведра. Горностай вырос вместе с ним в Старом Городе и всегда был рядом, что бы ни случилось: и когда они пробовали свои силы в изобретательстве, и когда стали ниндзя, борцами с преступностью. Симон даже не заметил, что промок. Он был слишком увлечён показом мод.