Серж Светланов - По щучьему велению

Больно Щука хороша —

Раскрасавица Душа!

Эх, плыви, Кума, на волю.

Береги, впредь, свою долю!»

Шапку под ноги кидает,

Щуку в прорубь опускает,

Машет, в след её, рукой

И качает головой:

Вот ведь штука-то какая…,

Жил такого не встречая.

Шапку, отряхнув, одел:

Поспешать бы – много дел.

Ведро в прорубь опускает,

Крякнув, лихо вынимает,

А в ведре…Ты только глядь —

Щука плавает опять!

Тут Емеля обомлел…

С маху, прям, в сугроб и сел.

В изумленьи – не сказать,

Да и слов не подобрать.

Лишь руками он разводит —

Щука, чай, с ума-то сводит:

«Что ж ты, милая Кума,

Не нашла в себе ума,

Чтоб уплыть куда подале

От своей такой печали?

Али хочешь в казанок?

Аль ещё какой оброк

Заставляет жизнь кончать,

Да и смертушку принять?!

Я ж тебе дарую волю,

Право слово, не неволю!»

Щука рот свой открывает,

Да глазищами играет,

Точно девица весною

Во саду, ночной порою.

И, вдруг тихо говорит,

Только голос чуть дрожит:

«Ты мне счастье подарил,

Говорить-то нету сил…

Я ж Царевна молодая

Царства Северного края.

Жизнь родителям я грела

До поры. И хорошела…

И жених мне Богом дан —

Витязь сказочный, Иван.

Но случилось злое лихо:

Чародей, однажды, тихо,

На несчастье и беду,

Увидал меня в саду.

Злой любовью воспылал

И средь бела дня украл…

Я ж женой его не стала —

Скинув ночи покрывало,

Волшебством огородилась —

В щуку, вишь, оборотилась…

Он же наложил заклятье.

До поры сильно проклятье

И мне щукой в водах жить,

Для людей едою быть.

Коль поймают – не съедят,

Волей вольной наградят

То, как дома окажусь,

Вновь девицей обернусь.

Снял, Емелюшка, проклятье,

Чародеево заклятье

Ты своею добротой,

Человечностью простой.

Чародея ты сгубил,

Тем меня освободил.

Благодарствую вовек!

Ты – чудесный человек.

Прежде чем с тобой прощусь,

Волшебством я поделюсь:

Коль нужда какая будет,

Иль судьба-то вдруг осудит,

Ты слова шепни такие,

Для тебя, ужо, простые:

«По Щучьему Велению,

Да моему Прошению…»,

Дале ты желанье скажешь,

Или сделать что накажешь…

Всё исполнится, и в срок!

Был бы делу правый толк.

А теперь, мой друг, прощай,

Да меня не забывай!»

Тут она хвостом вильнула,

В прорубь тихую нырнула.

На воде круги остались…

«Жаль что быстро так расстались.

Я ж «Спасибо!» не сказал

И поклона не отдал…

Ты прости, за ради Бога,

Шлю тебе Поклонов много,

Путь домой благословляю!

Я же здесь не подкачаю…».

Тут Емеля окрестился,

Во след Щуке поклонился.

И стоит – затылок чешет:

Сон – не сон, иль память брешет,

Иль привидилась ему

Краса – Щука одному?!

Тут гадать – не разгадать…

Дело надо продолжать.

Время близится к обеду,

А воды доныне нету.

Вёдра лихо подхватил,

По тропинке, что есть сил,

Быстро на гору поднялся,

Только дюже запыхался.

Дух, переведя едва,

Вспомнил Щукины слова:

«Так к обеду не поспею,

Хоть себя не пожалею.

Бочек много – я один…

Буду ж вёдрам господин!» —

Отдышавшись, он решил.

Тихо, робко попросил:

«По Щучьему Велению,

Да моему Прошению:

Вёдра, сами всё решайте —

За водицей поспешайте,

Чтобы бочки были полны,

Тихо в них гуляли волны,

Да к обеду, а в сенице

Были полны все криницы».

Только вымолвил слова,

Отскочить успел едва:

Вёдра к хате побежали

И… обратно поспешали.

Воду сами лихо носят,

Ни о чём, ужо, не просят.

Тут соседи всполошились,

Поглазеть бегом явились:

«Что тут? Чудо али лихо?..

Вёдра сами носят лихо

Воду с проруби домой!

Кто колдует, Домовой?

От какой такой печали?

Отродяся не видали!…»

Все толкутся и снуют…,

Кулаками достают,

Иль стоят, разинув рот,

В шубе задом наперёд.

Ребятишки тут как тут,

Рядом с вёдрами бегут.

В общем, полное веселье

И всеобще изумленье.

А Емеля на бугре

Счёт ведёт себе в уме…

Как решил, что всё – досыть,

Тихо стал опять просить:

«По Щучьему Велению,

Да моему Прошению:

Вёдра хватит поспешать,

Воду в бочки наливать.

Два последних наливайтесь

И до хаты отправляйтесь».

Только так проговорил,

Пыл у вёдер поостыл.

Два последних окунулись,

Да водицей зачерпнулись,

За Емелей пошли вслед,

Время – полдень, уж обед,

На приступок дома встали.

«Молодцы! Не подкачали.