Тамара Крюкова - Калитка счастья, или Спасайся кто может!

Девчушка на всякий случай заранее достала платочек.

— Только пускай книжка не кончается свадебным пиром, — сказал Тюхтя. — Как услышу, что по усам текло, а в рот не попало, у меня настроение на неделю портится. У кого только рука поднимается про такие ужасы писать!

— А по-моему, ужасы — это самое интересное, — встрял в разговор Злобырка. — Вот взять хоть сказку «Колобок». Сплошной экшн. Только успевай от погони уворрачиваться. Или ещё «Репка». Про то, как в огороде вырос овощ-мутант. Морроз по коже!

— Что проку от этих выдумок? — хмыкнул Мастеря. — Лучше почитай что-нибудь дельное. К примеру, как правильно коптильню смастерить.

— На всех вас не угодишь, — покачал головой Колоброд.

Он не спеша открыл книгу. Все в ожидании уставились на него.

— «Принц-лягушонок», — прочитал Колоброд.

— Что, тоже мутант? Годится, — оживился Злобырка и придвинулся поближе.

Заврасья, наоборот, надула губки и обиженно отвернулась, но по мере того, как Колоброд читал, книжка всё больше захватывала её. Это была настоящая любовная история про то, как принцесса уронила в колодец золотой мячик и его достал лягушонок, который на самом деле оказался заколдованным принцем. Заврасья, затаив дыхание, слушала, как влюблённые преодолели все препятствия, пока в конце концов лягушонок не превратился в прекрасного юношу.

— Они поженились и жили долго и счастливо, — завершил чтение Колоброд и захлопнул книгу.

— Живут же люди, — мечтательно вздохнула Заврасья. — Вот она, настоящая любовь! А в нашей глуши никто даже цветочка не подарит. Хоть бы раз кто ландыш или незабудку принёс: на, мол, Заврасья, любуйся да нюхай.

— А чего их дарить? Незабудок в лесу хоть косой коси. Ходи да нюхай, — пожав плечами, сказал Мастеря.

— Мне от этого ни жарко ни холодно. Надо же, чтоб от души, только для меня. Другие вон на балах танцуют, а я, как вечная Золушка, всё у плиты, — посетовала Заврасья.

— Да кто же тебе танцевать запрещает? Приготовила обед — и пляши, — резонно заметил Тюхтя.

— Сам пляши. Я уж и не прошусь на бал, хоть бы когда на концерт сводили.

— Концеррт? В нашей-то дырре? Сюда артистов на арркане не затащишь, — прокаркал Злобырка.

— Некоторые ради девушки на подвиг идут, с трёхглавыми змеями рубятся, а вы на артиста аркана не найдёте, — презрительно фыркнула Заврасья.

— Да что с тобой сегодня? Какая муха тебя укусила? — удивился Колоброд.

— А такая. Я не колода бесчувственная и хочу, чтобы меня любили, — хлюпнула носом Заврасья.

— Так мы тебя любим, — хором заверили её лесовики, а Тюхтя для верности добавил:

— Как же тебя не любить? Ты лучшая повариха. Таких пирогов, как ты, никто не печёт.

— То-то и оно, что вы пироги мои любите, а не меня, — окончательно разобиделась Заврасья. — Идите-ка по домам. Время позднее. Недосуг мне тут с вами рассиживаться.

Лесовики покорно удалились. Вечер явно не удался. Настроение было испорчено.

— Чего это с ней? — недоумённо пожал плечами Мастеря.

— Видать, не с той ноги встала, — предположил Тюхтя.

— Это всё ваши любовные брредни. Говорил, надо было ужастик читать. Сейчас бы миррно разошлись и отправились смотреть сны, — высказал своё мнение Злобырка, а Колоброд глубокомысленно произнёс:

— В чём-то Заврасья права. Маловато у нас в лесу развлечений. Ни одной консерватории.

Мастеря широко улыбнулся и протянул Заврасъе рубанок.

— Ты мне хвост отшиб! — возмущённо крикнул Злобырка. — Требую компенсации!

— А чего это, «консерватория»? — заинтересовался Мастеря.

— Где консервы делают, — со знанием дела пояснил Тюхтя.

— Для начала надо коптильню смастерить, — гнул своё Мастеря.

— Вы считаете, Заврасью это рразвлечёт? — насмешливо спросил Злобырка.

— Хороший кусок копчёной колбасы кого хочешь развлечёт, — уверенно заявил Тюхтя.

— Ты, Тюхтя, всё о колбасе да консервах, — покачал головой Колоброд. — В консерватории люди на музыкантов учатся. А с Заврасьей, думаю, всё обойдётся. Она долго дуться не умеет.

Утром Колоброд отправился навестить Заврасью. День выдался солнечный. Весна набирала силу. Кроны берёз уже подёрнулись ярко-зелёным пухом. На ветвях клёнов и орешника появились клейкие листочки. Только тугодумы-дубы не спешили облачаться в летний наряд.