То Хоай: Приключения кузнечика Мена

Это было в начале лета, два года спустя после смерти несчастного Чуи. Как-то раз я закусывал свежими травинками неподалеку от моего дома. Вдруг на лугу показались двое мальчишек. Они шли прямо в мою сторону, неся в руках палку, лопатку и ведерко с водой.

При виде людей я сразу же нырнул в траву и быстро спрятался в нору. Неожиданно я услышал топот ног прямо над головой, потом чей-то голос:

— Ага, вот здесь, Лам!

— Что там?

— Сто́ящее место!

— Да-да, в самом деле. Ну и здорово же! Посмотри-ка, сколько здесь взрытой земли, а вокруг полно следов. Ну-ка, Хьеп, дай мне нож, я расширю отверстие, а ты заходи с той стороны и лей в нору воду. Скорей, скорей!

Потом я услышал стук ножа, вскапывающего почву, и на голову мне посыпалась земля. Почуяв большую опасность, я торопливо устремился в верхнее помещение моего жилища. Не успел я простоять там и нескольких минут, как внутрь гнезда полилась вода. Но уровень ее, едва достигнув моих ног, стал понижаться благодаря тому, что раньше я предусмотрительно вырыл очень глубокое помещение и прорыл несколько боковых ходов в разные стороны. Поэтому, хотя вода и лилась внутрь, она не затопляла жилища, а растекалась по проходам.

Однако эти маленькие негодники упорно не уходили. Они были убеждены, что в норке непременно должен быть кузнечик. Особенно упрямым оказался один из них, по имени Лам. Несколько раз уже Хьеп лил воду в мою норку и, видя, что кузнечик все-таки не вылезает, предлагал пойти в другое место, но Лам настаивал:

— А я могу поспорить, что он там! И, судя по норке, это должен быть очень большой кузнечик! Большие кузнечики могут долго сидеть в воде, иногда целый час! Мы теперь должны заткнуть все выходы из гнезда, чтобы вода наполнила его до краев, тогда кузнечик начнет задыхаться и непременно выползет наружу.

Так они и сделали. Вокруг меня сразу стало темно. Все запасные выходы из моей норки были закрыты. Оставался только единственный путь, единственный выход, и это был как раз тот, по которому мальчишки лили воду, чтобы выгнать меня из норы. И вот вода стала медленно подниматься. Сначала она достигла моей спины, потом покрыла и голову, только два моих уса еще торчали наружу. Но вот и они скрылись под водой. Все же я изо всех сил старался удерживать дыхание, ни за что не соглашаясь высунуть голову из норы: я надеялся на то, что вода постепенно впитается в землю и я снова окажусь на сухом месте.

Это была верная мысль, однако только отчасти, потому что вскоре земля стала совсем влажной и больше уже не впитывала в себя воду. Так что вода снова начала подниматься. Я ужасно обеспокоился. Все-таки мне придется выйти из норы. О горе, если я выйду сейчас — моя жизнь не будет стоить и гроша! Злые мальчишки поймают меня, отнесут домой, и я стану приманкой для бойцовых петухов или лакомством для их белоклювого скворца. А уж кому не известно, что эти негодные птицы почитают за вкуснейшее блюдо таких упитанных кузнечиков, как я. Но если я останусь здесь, меня ожидает неминуемая смерть. Не решаясь еще выходить из норы, я уже бессознательно чуть-чуть придвинулся к выходу. Постепенно голова моя поднялась над поверхностью воды, и я снова полной грудью вдохнул воздух. С этого мгновения я не в силах был снова погрузиться под воду, и по мере того как вода поднималась, я тоже понемногу подвигался кверху. И тут я попал в беду: чувствуя, как легче и свободнее становится дышать, я на несколько мгновений забыл об угрожающей мне опасности, о том, что каждый шаг приближает меня к моим врагам. Поэтому Лам вскоре увидел мою голову и закричал:

— Вот он! Вот он! Эй, Хьеп!

Я торопливо бросился обратно в воду, но было уже поздно, потому что они заметили меня. Теперь-то они уж непременно постараются меня изловить!

Так оно и случилось. Они стали лить в мое гнездо еще больше воды, сопровождая эту операцию торжествующими криками. Я дрожал всем телом и старался сдерживать дыхание, но находиться в воде стало свыше моих сил. В душе я еще крепился, но ноги сами шаг за шагом несли меня к выходу. Вдруг я услышал какой-то звук за своей спиной: мальчишки, вбив в землю позади меня бамбуковую пластинку, отрезали мне последний путь к отступлению. Эти негодники как будто сквозь землю увидели, что я выползаю из гнезда, и бамбуковой пластинкой лишили меня последней надежды на спасение. Теперь я волей-неволей должен был выйти из норки. Один мальчишка пыхтел, разрушая мое гнездо, а другой, сидя на корточках, радостно колотил бамбуковой палкой по земле и издавал при этом торжествующие звуки, подражая барабанному бою; причем он стучал и кричал так громко, как пять барабанов сразу. Они подняли такой шум, словно ловили какого-то вора. В отчаянии я тихонько подполз к отверстию норы и быстро выпрыгнул наружу.