Ольга Колпакова - Бесконечность и дальше

– Совсем не обязательно, – не согласился Юра. – Возможно, ОН, напротив, огромный-огромный.

– Если огромный, тогда мы бы его сразу увидели, – Никитка показал на Дерево, на Гору, которые было видно издалека.

– Ты же не видишь нашу Галактику, – объяснил Юра. – Потому что она слишком огромная, и ты – внутри неё.

– Изнутри вообще наружную часть разглядывать трудно, – заметил Рафат. – Вот, например, микробы, которые внутри меня живут, – они меня видят только изнутри.

– У тебя что, внутри микробы? – изумился Коля Ульянов. – И они на тебя там, внутри, смотрят?

Мы попробовали представить себя микробом, который живёт внутри Рафата. Там было тепло, но темно и немного сыро.

– У каждого человека в кишечнике находится около двухсот видов микроорганизмов. А во рту в два раза больше, – проинформировал нас Юра. – И они там ничего не видят. У них глаз нет.

Стало тихо, только Даня немножко вздыхала. Наверное, ей было жалко микроба, который никогда-никогда не увидит и не узнает, что живёт внутри такого хорошего человека, как Рафат.

– Так ты ему скажи! – предложил Рафату Тихон. – Что, мол, это я, Рафат, ты живёшь внутри меня. Давай дружить, и всё такое.

– У микроба и ушей тоже нет, – сказал Юра.

– Блин, – огорчился Григорий, – вот жизнь. Не видно, не слышно. Да они, наверное, ничего и не понимают, эти микробы.

– Они свою работу прекрасно понимают. Только захочет в тебе поселиться какой-нибудь вредный злой вирус, они нападают и прогоняют его. У них вообще внутри тебя дел много. Болтать некогда.

– А если ОН такой огромный, то мы, получается, как микробы внутри НЕГО, – предположила Ирина.

Мы ещё сильнее притихли. Было слышно, как жужжат на лугу наши пчёлы. Как дышит лежащий под деревом волк. Как поворачивает голову сова. И как ворчит в норе колбаса. Это было ужасно странно – думать, что ты внутри кого-то. Я слегка разволновалась от этой мысли. И мне захотелось увидеть ЕГО ещё сильнее. Или хотя бы услышать.

– Слушайте! – закричал Григорий. – Нет, вы слышите? Слышите, как у меня в животе бурчит? Это, наверное, микробы что-то сказать хотят!

– Кушать требуют, – предположила Света.

– Эх ты, влез со своим животом, – махнул рукой Тихон. – Мне только показалось, что я что-то услышал.

– Я не виноват, что пора на обед! – Григорий жалостливо посмотрел на свой живот, и нам пришлось возвращаться в класс, а потом идти в столовую.

– Я вообще дальше буквы учить не буду, пока ЕГО не найду! – попытался взбодрить нас Гриша.

Не знаю, чем нас кормили и про что болтал соседний второй класс. Я не заметила. В голове у меня были шорохи таинственной комнаты. И я спрашивала у них: «Кто там? Это ты?» Странно, что спрашивала я без всякого звука, но в голове всё равно слышала свой голос. Мне показалось, что и с микробом внутри себя можно говорить таким же способом. Может, и ОН со мной когда-то тоже так заговорит?

Я уже пять строчек буквы О написала. Самая лёгкая буква. И самая древняя. Она во всех языках, наверное, есть. Её надо первую изучать. Хотя, как мне мама объяснила, О была не самая популярная русская буква. В древности вместо О в начале слов часто говорили Е. Например, не Алень и не Олень, а Елень говорили. И не Ольга, а Ельга.

– Ничего себе! – возмутилась я. – А как тогда разобраться, как правильно писать? Школьники, наверное, в те времена на одни двойки учились!

– Да просто, – махнула рукой Милена. – В самые древние времена гласные: А, О, Е, У и другие, которые поются, – вообще не писали. Подставляй, что нужно по смыслу. Сейчас тоже в некоторых языках пишут только согласные. Поэтому, чтобы прочитать слово, ты должен знать его. Догадайся, что я написала.

Мама подала мне листочек с буквами: МЛК.

– МоЛоКо! – догадалась я. – И не надо мучиться, запоминать, О писать или А!

– А это: МР.

Тут у меня возникла куча вариантов: и МУР, и МИР, и МОРЕ, и МЕРА, и УМЕР… Нет, всё же хорошо, что придумали гласные вписывать. И что одно слово от другого стали отделять пробелом, а предложения друг от друга – точками. В древности ведь всё воттакслитнописалипопробуйразбери.

Мы уже и уроки сделали, и калачей напекли, и приготовились порисовать, и только тогда папа пришёл. Мы сразу заметили, что с ним что-то не так. Его собственная форма слегка изменилась. Он словно длиннее стал и ещё тоньше. А уши сдвинулись к самой макушке.