Игорь Федоров - Хитрый Тим – приключения лисенка и его друзей

– Ишь ты, какой хитрый! Покажи ему орешник! А если ты всё наврал? – возмутилась Сима.

– Да, Тим. Если ты врёшь? – Фиму тоже живо интересовал этот вопрос.

– Я?! Вру?! – Тим задохнулся от возмущения. – Не верите мне? А глазам своим поверите?

– Глазам поверим, – закивали белки.

– Тогда идите за мной.

Тим решительно повернулся и направился обратно. Белки, перепрыгивая с ветки на ветку, потянулись за Тимом.

– Только тихо. Нас не должны видеть. Помните, что я говорил? Они явно не в себе. Сейчас с ними мой дед. Успокаивает. От мыслей о белках отвлекает.

Найти нагруженных мхом кабана и оленя большого труда не составило. Шли они шумно и медленно, тяжело и громко дыша. Впереди гордо семенил Седой Лис и заканчивал историю, как однажды завёл охотничью собаку в трясину.

Процессия прошествовала мимо затаившихся за деревьями Тима с белками. Увидев кабана и оленя, тащивших горы мха, белки были поражены.

– Видали? – спросил Тим, когда шок от увиденного немного прошёл. – Это их дед ещё немного успокоил.

– Дела… – многозначительно протянул Фима. – Ладно, пошли. Покажем тебе орешник. Отведёшь их туда. Но уговор: больше никогда и никому!

– Или пусть у меня отвалится хвост! – торжественно поклялся хитрый лисёнок.

Солнце находилось на стороне озера, когда Тим вернулся к норе. У громадной кучи мха отдыхали работники. Тумос ел бабушкины пирожки, а Чук пил домашнее молоко из огромной миски.

Бабушка суетилась вокруг и приговаривала:

– Ешьте, ешьте, помощники.

Седой Лис тоже находился рядом, но, что удивительно, молчал.

При появлении Тима Чук поднял голову и посмотрел на лисёнка грустными и усталыми глазами.

– Опять обманул, – Чук явно не спрашивал, а утверждал.

– Погоди, я пирожок доем… – многозначительно изрёк кабан.

Тим внимательно посмотрел на друзей.

– Поели? Тогда пошли.

До тайного орешника идти пришлось довольно долго, но олень с кабанёнком слишком устали, чтобы возмущаться или спорить.

Когда пришли на место, Тумос угрожающе спросил:

– И что? Где два мешка орехов?

– Ты что – слепой? Не видишь? Вот мешки, – Тим показал лежащие в орешнике мешки. – А вот орехи. Смотри, сколько! Делаем так. Ты, Чук, упирайся рогами и тряси, а мы будем собирать.

Посмотрев друг на друга и обречённо вздохнув, друзья принялись за работу. Чтобы натрясти и собрать два мешка орехов, потратили ещё часа два. Один нагрузили на оленя, второй взялся нести Тумос. К норе вернулись, когда солнце коснулось кроны самого высокого дуба. Становилось прохладно. У норы кабан поставил мешок, долго и внимательно смотрел на Тима.

– Пойдём домой, – тихо сказал олень. – Скоро стемнеет. Я устал.

– Орехи делить? – оживился Тумос.

– Завтра. Ничего с ними не будет.

– Ладно, идём, – Тумос кивнул Тиму и Седому Лису. – Пошли мы.

– Спасибо за помощь! – поблагодарил дедушка.

– Не за что, – буркнул поросёнок.

Олень обернулся и спросил:

– Тим, это что получается? Весь день, вместо того, чтобы купаться, мы собирали мох, потом орехи и с тобой же их разделили. Это как? Справедливо, по-твоему? – в голосе оленя звучала обида.

– Конечно, справедливо. Мы же друзья, – улыбнулся Тим своей милой, открытой улыбкой и подумал, что, пожалуй, его репутация хитреца сегодня укрепилась более чем основательно.

Прошли всего пара дней после истории с орехами, и Тим вовсю почивал на лаврах своего успеха. Слухи в лесу распространялись не только со скоростью лесного пожара (тьфу, тьфу, не к ночи он будет помянут), это ещё было бы полбеды. Беда в том, что они (слухи) раздувались, как лягушка после вкусного обеда жирными мухами. Рассказывали, что Тим заставил кабанов и оленей собрать весь мох на болотах, а за всё это расплатились белки, отдав то ли десять, то ли сто мешков орехов. Кому такое понравится?

Тумос обиделся и ни с кем не разговаривал. Чук при напоминании об орехах опускал рога и бодался, а белки включили Тима в главный список врунов и обманщиков. Ещё белки торжественно поклялись на корнях древнего дуба не верить хитрому лисёнку ни за что и никогда! А заодно и всем лисам, волкам и енотам. Причём здесь волки и еноты – было непонятно, но клятва получилась грозной и торжественной.