Максат Оразов - Лигорская Ведьма

С чего все началось? Возвращаясь с дальнего пастбища, я решил сократить дорогу и пойти напрямик через перевал.

Жаркий июньский день не предвещал ничего необычного. Проходя мимо кладбища, я вдруг услышал старческий голос: «Не спеши, Вова, там, за перевалом, смерть твоя тебя дожидается…» В этот момент подул холодный ветер, тучи на небе сомкнулись, и раздался гром. Ноги мои подкосились от страха, я встал как вкопанный и медленно повернулся.

Голос доносился из дома на окраине кладбища, где жила старая ведьма. Увидев старуху на скамейке перед домом, я сглотнул слюну и негромко проговорил: «Здравствуйте, баба Зина». Холодный пот обдал мое тело. Я не из пугливых, но, поверьте, любой другой на моем месте испугался бы не меньше. Ведь это была она, та самая жуткая тетка из многочисленных баек, страшилок и прочей дребедени, которыми родители пугали непослушных детей. Но, как говорится, в любой, даже патовой, ситуации можно найти светлые стороны.

По рассказам местного пропойцы деда Максима, ведьма Зина не всегда была старой, злой и ужасной. В недавнем прошлом, а точнее лет сорок назад, она пользовалась большим почетом: к ней приезжали люди из больших городов и толпами штурмовали ее жилище в надежде узнать свое мрачное будущее и подстелить соломку туда, куда они, по их мнению, обязательно должны упасть. Слава о ведьме небесной красоты, обладающей даром предвидения, разнеслась по всей стране, но однажды явился к ней он – человек по имени Гера с большим шрамом на бандитской роже – и доходчиво разъяснил Зинаиде, чего она стоит в этой жизни. После ухода этого подозрительного типа Геры Зинаида стала стареть не по дням, а по часам, и за год из цветущей красавицы превратилась в дряхлую старуху. Не выдержав таких душевных и физических перемен, а может, и по какой иной причине, Зинаида переехала в дом на отшибе и стала жить в полном одиночестве.

Ведьма Зина сидела на скамейке с кривым деревянным посохом в руках и смотрела на меня не моргая своими страшными белесыми глазами. В голове пронеслась мимолетная мысль: «Бежать! Надо во что бы то ни стало бежать!»

Старуха хитро усмехнулась и, пытаясь встать с покосившейся скамейки, кряхтя сказала: «Не стоит, Вова, иначе погибнешь ни за грош…»

Любопытство на мгновение затмило страх, и я, выпучив глаза, спросил: «Что не стоит, баба Зина?» Ведьма недовольно ответила: «А то ты сам не знаешь? Бежать не стоит, придурок! Страхом, страхом сатана прибирает души агнцев к себе во служение».

После этих зловещих слов меня как будто подменили, ноги затекли, а мысли смешались: «Но как? Как эта старая стерва может читать мои мысли?» Ведьма, еле встав, оперлась на посох и негромко сказала: «А ты поаккуратней с мыслями, милок, а то за стерву дам тебе своим посохом по твоей пустой голове. И так дурак, а то и вовсе юродивым сделаешься».

Я, пожав плечами, попытался оправдаться: «Баба Зина, да я ни сном ни духом! Шалит ваш аппарат по считыванию мыслей! Устарел, наверное, видеокарта слабая или процессор перегружен! А может, чего доброго, и система полетела. Вы ее давно на наличие вирусов проверяли?» Бабка, махая рукой, ответила: «Ты мне голову не морочь, помоги лучше в дом зайти, дождь сейчас начнется».

Я, как и полагается истинному джентльмену, в два прыжка подскочил к старухе и, поддержав ее за локоть, повел к дому. Запах от старухи, доложу я вам, стоял просто невыносимый. Не успел я тактично сформулировать свою мысль, как старуха тотчас ответила: «Это от меня дихлофосом несет, второго дня решила тараканов потравить да чуть сама ласты не склеила, оттого и сижу на скамейке вторые сутки, в избе вонь стоит, хоть вешайся».

За этим недолгим разговором подвел я старуху к дверям ее мрачной избушки и, переминаясь с ноги на ногу, тихо сказал: «Ну что, баба Зина, я пошел?» А у самого фантазия разыгралась. Думаю, не удумала ли бабка чего дурного? Перед глазами огромный бурлящий котел, в котором варятся мои части тела, лицо вдруг выплыло из кипятка и кричит мне гортанным криком: «Беги, дурак! Беги, пока не сожрали!»

В этот момент сверкнула молния, и после очередного раската грома полил сильный летний дождь. Хорошо, что у бабки крыльцо не прохудилась.

Бабка, сгорбившись, посмотрела на меня снизу вверх и отвесила оплеуху, после чего положила руку на грудь и стала смеяться истошным смехом.

Я, погладив себя по лбу, жалобно промолвил: «За что оплеуха, баба Зина?»