Игорь Ривер - Ученица Лесника Doppelkopf

– Значит это талисман?

Лесь покачал головой.

– Эту штуку в бумажнике носили, рядом с деньгами. Это хорошо видно, след остался. С талисманом, или амулетом так не обращаются. Деньги сами по себе заклятье не снимут, но замажут рано, или поздно. Грязнее их ничего нет. И к случайному человеку она бы тоже не попала…

Он потер рукой подбородок и снова пожал плечами.

– Да леший с нею. Все равно сейчас это просто кусок металла. Там баня теплая. Пойдешь?

– Конечно!

Баню Ирина любила. У Леся она была такой, что после нее хотелось взлететь. У него даже булыжники в каменке были подобраны по породе, размеру и форме так, чтобы каменная пыль летела в воздух строго в нужных пропорциях, а пар становился мягким и не обжигал, а именно грел.

Девушка выскочила из сторожки, задев ногой развалившегося на крыльце, отдыхающего Серко и, стаскивая на ходу футболку, побежала к маленькому строению в углу двора. Камни и правда были горячими. Она плеснула на них полковша специального настоя на листьях (еще один секрет Леся), стянула шорты и забралась на полок, в поднимающиеся клубы пара.

– Здравствуй, Рыжая! – сказали снизу.

Она не пошевелилась, даже глаза не стала открывать. Подумаешь: банник вылез. Домашняя, безвредная нечисть. Безвредная, если его не обижать, конечно, но ссориться с ним Ирина не собиралась, а стесняться его отвыкла давным-давно. Стесняться, или бояться нечисти ни в коем случае нельзя. Им это нравится. Начнут специально пугать и ничего хорошего из этого не получится.

– И тебе не хворать, – отозвалась она.

– Штой-то ты ему тут принесла?

О себе банник, как всегда, говорил в третьем лице.

– Где?

– А вон, на лавке. В штанишках твоих смешных.

Выходя из дома, она машинально сунула серебряную визитку в карман. Банник ее заметил сразу. Интересно, из-за того, что это серебро, или по какой то другой причине?

– В лесу нашла. Непонятная штука. Взгляни, может и скажешь про нее что дельное?

Внизу послышался шорох, а потом оханье. Дверь приоткрылась и что-то вылетело наружу. Похоже, что это были как раз ее шорты.

– Ты чего? – спросила она.

– А ты чего? – в голосе банника звучала злость. – На што ему здесь это? Больше сюда не носи такое!

Она повернулась на бок и удивленно посмотрела вниз. Банник сидел в углу, надувшись и встопорщив бороду. На нее не глядел. Точно, злится!

– Ну прости уж! Я ведь не знала. А что это?

– Что-что… Не знаю, что. Но как увидел, так будто поленом по башке шандарахнуло. Его конечно поленом бить – только полено портить, но все равно нехорошо. Дурная вещь.

– Лесь сказал, что теперь это просто металл.

– Просто, да не просто! Хозяин тоже не все видит. Может, эта штука и не против него, а вовсе даже против таких, как мы. Мы – племя свободное, хотя и рядом с людьми живем. Заставить нас что то против воли сделать нельзя. Только уговорить. А это серебро… Оно как раз заставить может. Вернее, сейчас уже не может, но сила в нем еще есть.

Ирина обдумала его слова. Нечисть своенравна, это правда. Даже если и будет служить, то прямые приказы выполнит так, что потом пожалеешь. Силу они уважают, но авторитета добиться ой, как не просто, а уж подчинить… Что-то тут не так!

Вслух она сказала.

– Ладно тебе! Не злись. Говорю же: не знала я. У тебя веник хороший есть?

Вот такие просьбы банник всегда был готов исполнить! Вскоре Ирина буквально растеклась на горячих досках под ударами душистых веток. Она все еще думала о случившемся, но ни к какому выводу так и не пришла. А когда она наконец вышла из бани, ее уже ждал на крыльце Лесь.

– Вот что, ведьма… Похоже, что дело серьезнее, чем я думал. Одевайся, бери мой мотоцикл и лети в Кенигсберг… тьфу! в Калининград этот. Найдешь Зигфрида и покажешь ему свою находку. Если он тоже ничего не поймет, то гони в Казань, к Княжне. Вряд ли она этим заниматься будет, раз к ней ученик вернулся, но может и заинтересоваться. Все поняла?

– Ага!

– Немцу скажи… – Лесь замялся. – В общем погорячился я тогда, в Припяти. Когда… Ну ты помнишь. Извинись за меня.

Он поднялся и ушел в сторожку, а Ирина, справившись наконец с шортами, направилась к сараю, в котором стоял старый “Урал” с минскими номерами.

* * *

Она остановила машину у одноэтажного здания местной спортивной школы. Заглушила мотор, сняла шлем, повесила его на руль. Город встретил ее жарой и полным безветрием. После гонки по белорусским, а потом по литовским дорогам, после теплого ветра, продувающего насквозь, влажная духота облила ее горячим маревом. Футболка сразу промокла от пота, хоть выжимай.