Валерий Медведев - Гусенок третьего сорта

И тут все Карандаши в двадцать четыре голоса стали кричать изо всех сил:

Голубой — про голубое весеннее небо.

Белый — про белоснежные облака.

Синий — про синие реки.

Каждый старался перекричать другого, отчего в комнате поднялся невообразимый шум.

В довершение всего Карандаши так разгорячились, что принялись толкаться, да так грубо, что картонная коробка не выдержала, треснула по всем швам и все братья посыпались на стол, а некоторые даже упали на пол.

— Сейчас я вам всем докажу, кто из нас самый главный!

Чёрный Карандаш схватил лист бумаги и, глядя сквозь застеклённую стену на улицу, стал рисовать видневшийся невдалеке городской сад с мокрой от дождя листвой и повисшей в небе радугой.

Вслед за Чёрным все Карандаши с треском разодрали альбом и, выкрикивая: «Я главный!», начали набрасывать мокрый сад под аркой разноцветной радуги.

Работа закипела.

У Чёрного братца всё получилось чёрным, даже радуга. Мрачноватая это была картина.

У Зелёного — всё зелёным.

У Красного — красным, словно весь сад был охвачен огнём.

А у Белого братца просто ничего не получилось, сколько ни чиркал он белым грифелем по белой бумаге.

«А ведь непохоже…- подумал Синий Карандаш, рассматривая синюю радугу над синим садом, по аллеям которого гуляли синие, словно озябшие человечки.- Совсем непохоже…»

И все двадцать четыре братца подумали в эту минуту одно и то же.

Разорвав свои рисунки, они выбросили клочки в раскрытое окно, надулись и вовсе перестали разговаривать друг с другом.

В это время вернулся с прогулки Старый Художник.

Он собрал рассыпавшиеся по всей комнате Карандаши и, полюбовавшись из комнаты мокрым садом под радугой, стал рисовать это на бумаге.

То проведёт полоску Зелёным Карандашом, то Синим, а то Красным. Отойдёт, посмотрит и пустит в ход Жёлтого братца или Голубого.

И какая чудесная картина получилась у Старого Художника, просто загляденье!

«Вот теперь похоже!» — одновременно подумали все двадцать четыре братца и успокоились.

После работы Карандаши очутились в новой картонной коробке, где они сразу помирились и больше уже никогда не ссорились, потому что никто из них не произносил этих слов: «Я главный».