Юрий Брезан - Черная Мельница. Повесть-сказка

Но вороны в ответ только прокаркали: «Мы всего лишь птицы».

«Неужели нет способа его одолеть?» — спросил Крабат.

«Решетки частые, не вылетишь. Спи и не мешай спать другим».

И все одиннадцать воронов, сидевших на жердочке, как по команде спрятали клюв под крыло и заснули.

Подлетел Крабат-ворон к оконной решетке и высунул голову наружу. Ночь темна, ни одной звезды в черном небе над мельницей. Вцепился Крабат когтями в решетку и вспомнил вдруг про браслет. Тут он, никуда не делся, блестит себе на правой лапке. Значит, волшебный. А ну-ка, испробуем его силу. Миг — и клетка отворилась.

Вернулся Крабат-ворон к жердочке, где спали его сотоварищи, — решетка захлопнулась. Опять подлетел к решетке и опять лапкой ухватился за прутья: она поддалась.

«Кто все знает, тот все может — верно, мельник?» — подумал Крабат, ликуя. Теперь он мог бы и улететь — да что толку? Сперва нужно разгадать тайны мельника и сломить его черную власть. Перелетел Крабат-ворон на ближайшее дерево, заглянул в ярко освещенное окошко и увидел, что мельник сидит за столом и читает седьмую книгу — ту, что в семь раз толще первой. Читает он, наверно, вслух: Крабат видит, как шевелятся его губы, но ни звука не слышит.

Прикинул Крабат, как бы ему поближе подобраться, чтоб расслышать, что тот читает. И вдруг заметил трубу на крыше. Опустился он на край трубы и прислушался. Ничего не слыхать!

Тут паук, что плел свою сеть над дымоходом, как бы ненароком захлестнул петлю вокруг Крабата. Петля крепкая и прочная. И ничего Крабату не остается, как вверить свою судьбу искусству великого ткача. Он складывает крылья и камнем падает в трубу. Паутинная нить не рвется. Вот теперь-то Крабату хорошо слышен голос мельника. Тот читает: «И придет человек с браслетом на правом запястье. Он твой помощник — нет забот. Нет помощника — твоя забота».

Мельник восклицает: «Ага! Все понял. И позабочусь. чтобы у меня не возникло забот». Он радостно смеется своей невольной шутке и читает дальше, негромко бормоча себе под нос:

Черной Мельнице без работников ни дня не жить.

Пока матери их не вызволят, тебе не о чем тужить.

Хорошо, что у Крабата нет матери! Мельник доволен.

Тем временем паутинная нить вытянула Крабата из трубы. Полетел он к окну, прикоснулся правой лапкой к решетке, проник внутрь и сел на каменный выступ.

Сотоварищи его спят на жердочке по-птичьи, а Крабат думает свою думу по-человечьи. Значит, матери могут вызволить своих сыновей. А разве у Крабата нет матери?

С рассветом начался новый день: появился мельник, дотронулся палочкой до черных воронов и погнал двенадцать батраков на работу. А во дворе мельницы недовольно фырчал дикий кабан.

«Сами видите. — развеселился мельник, — нашему другу не нравится жить одному в лесу. Нашему другу неохота день-деньской рыскать в поисках корма. Ну-ка, Крабат, отведи его в хлев!»

Вышел Крабат во двор и видит, что кабан уже трется боком о дверь; распахнул ее Крабат, и кабан стремглав бросился внутрь. В тот же миг раздался душераздирающий визг. Крабат заглянул в хлев. Двенадцать розовых свинок визжат что есть мочи, сгрудившись в кучу в дальнем углу. А черный кабан, жадно жрет их корм.

«Чего зря шумите-то! — сказал Крабат свинкам. — Не все же сожрет, кое-что и вам останется».

Но свинки никак успокоиться не могут. Опустился Крабат на корточки и шепнул на ухо черному кабану: «Я тебя спасу. Ты меня понял?» Но кабан все чавкает, словно и не слышит. Вынул тогда Крабат из кармана кусок хлеба и протянул к его морде. Схватил кабан хлеб, да так жадно, что чуть руку заодно не заглотнул.

А на пороге уже вырос мельник.

«Сколько их тут?» — спросил он. «Двенадцать свинок да черный кабан», — ничего не подозревая, ответил Крабат. «Эй, ребята, ко мне!» — заорал мельник.

На его зов сбежались все батраки.

«Нынче устроим праздник! — объявляет мельник. — И забьем самую жирную свинью! Ибо у меня закон — всегда и во всем двенадцать!»

Крабат только диву дается: его сотоварищи ничуть не рады! Кто стоит понурив голову, кто сжимает кулаки.

И вдруг вперед выступает один.

«Мы не хотим есть мясо, хозяин», — твердо и громко говорит он.

«Что ж, дело твое, — соглашается тот. — Не хочешь — не ешь. Но остальные-то хотят, верно?»

«Нет, хозяин, мы не хотим», — отвечают остальные.

«Зато я хочу! — орет мельник. — На закате солнца вернусь. Чтобы к этому часу любимое мое блюдо на столе стояло! — И зловещим шепотом добавляет: — Или одному из вас с жизнью прощаться. Можете сами промеж себя решить, для кого сегодняшний день — последний».