Наталья Обнорская - Сказки, которые живут в Ярославле

Чуть позднее и каменные стены появились, от которых сохранилась, может быть, небольшая часть. Этот бывший монастырь, похожий на крепость, и видим мы на Богоявленской площади. Но до XVII века монастырь был меньше по размеру: видите вход с площади, возле которого стена будто сломана? Здесь монастырская земля кончалась, ограда монастырская тянулась до Которосли, дальше была городская земля, по которой проходила дорога, а уж потом – городской земляной вал с деревянными башнями и воротами. Земляной город и монастырь – две крепости – стояли рядом.

В тяжёлое смутное время, в начале XVII века, монастырь и город вместе от врагов оборонялись, вместе все силы победе над врагом отдавали. А победили недругов – опять друг с другом ссориться стали. Горожане считали, что монастырь не по праву доходы получает, у города их отбирает. Монахам не нравилось, что рядом с обителью людное, шумное место, что от горожан монастырь может подвергнуться «всякому дурну». Царю и патриарху жаловались, что с высокого городского вала заглядывают люди в монастырь и «им видать всё, что в монастыре делается».

В конце концов, в 1635 году, царь Михаил Фёдорович разрешил монастырю расширить свою территорию до самой границы города. Тогда и построил монастырь на месте старых деревянных городских ворот каменную Угличскую башню, а позднее от башни к Которосли убрали земляной вал и построили монастырскую стену.

Вот теперь спросим Угличскую башню: «Что же ты, башня, невесёлая? Чем тебя обидели?»

– Как же мне не обижаться?! Когда стояла я деревянной – одной из главных в городе Ярославле была: город от врагов охраняла и добрых людей в город впускала. Под сводами ворот со всего света торговые гости проходили-проезжали, каждый день сотни людей ждали, когда стража ворота откроет. А теперь ворота совсем закрыты. Меня пристроили к стене монастырской, а монастырь – что чужая семья: жили рядом, да всяк по-своему. А главное, посмотрите-ка: мои глаза-бойницы теперь на город смотрят, будто в ту сторону кто-то из пушек стрелять собирается. Грустно мне, и перед горожанами неловко, – проворчала Угличская башня, натянула пониже на глаза-бойницы свою крышу-шапочку и замолчала.

В 2011 году в древнем Ярославле открыли новый планетарий имени Валентины Владимировны Терешковой, первой в мире женщины-космонавта. На углу улиц Чайковского и Большой Октябрьской появилось суперсовременное здание с большим стеклянным куполом, под которым показывают фильмы о звёздном небе и фантастических путешествиях, с башенкой-обсерваторией. Есть и настоящий телескоп, через который можно посмотреть на настоящие звёзды. А также познакомиться с другими чудесами современной познавательно-развлекательной индустрии. И здание, и площадка вокруг него, украшенные разными астрономическими символами, притягивают взгляд каждого, кто попадает на этот перекрёсток.

Но есть рядом с планетарием постройки, которые стоят здесь больше трёх веков, с XVII века. Скажем планетарию «спасибо!» и представим, что его ещё нет… И окажемся в том времени, когда все мужчины на русской земле бородатыми ходили, даже царь-батюшка бороды не брил, когда одевались богатые люди в кафтаны цветные, а девицы-красавицы носили сарафаны яркие и кокошники, жемчугами и золотом вышитые. Добро пожаловать в сказку XVII века!

Стоит-красуется на Волге славный город Ярославль. Большой город, но ремесленникам-мастерам да купцам и в таком городе тесно, растут вокруг него слободы-посёлочки. Одна из слобод недалеко от Которосли стоит на том самом месте, куда мы пришли. Название у этой слободы смешное – Киселюха. Кисель в ней, конечно, любят, ведь это старинное русское угощенье, но назвали слободу так потому, что земля здесь на кисель похожа: мокрая, вязкая, после дождя идёшь – еле ноги из грязи вытаскиваешь. Болото, одним словом, да ещё ручьи к Которосли бегут. Самый большой из них Ершов ручей называется. (Он был как раз там, где сейчас улица Чайковского идёт.) Все в городе знают, что Киселюха на мокром месте стоит, даже церковь, которую построили здесь жители в честь своего любимого святого – Николая Угодника, чтобы от других Никольских церквей отличать, назвали Никола Мокрый.