Мария Фадеева - Олька-детектив

Иду дальше. У каждого домика собака лежит: ни лает, ни рычит, а смотрит только.

Иду я иду, и подхожу к одному дому. Собак нет и забора тоже. А вот железа было много. Рядом с крыльцом лежали гнутые рельсы, какие-то огромные куски железа, цепи и половина железного корпуса машины. Ровно половина и крыло. Железное. С перьями! Перья тоже из железа. Красивое такое крыло. Стою – смотрю. А крыто уползает. Медленно так, как гусеница. Раз и за углом дома скрылось. Ого, подумала я, и пошла дальше.

Домики, домики. В палисадниках цветочки и крапива. Дошла я почти до конца деревни. За последним домом виднелась полоска зеленого поля и лес. Роса на траве уже высохла, и солнце стало припекать.

У дома, к колышку была привязана корова. Черная, с белыми пятнами. Но не это меня остановило. У дома были ноги! Настоящие, куриные ноги. Только размером со слона.

Стою, смотрю. Челюсть не подбираю, пусть себе лежит.

– Ну и чего вылупилась? Можно подумать, избы на курьих ногах не видела? – раздался справа низкий голос.

– Только в книжках, на картинках! – шепчу в ответ.

– А, городская!

Я кивнула не поворачиваясь. Трудно оторваться от разглядывания гигантских куриных ног.

– Ты эта, иди отсюдова лучше. Ноги они не для туристов!

Я повернулась на голос, но там, никого кроме коровы не было.

– Эх, городские! Ни ума, ни понятия. Разве можно так зеньки пучить?

– Эээ?

– Му, говорю! Муууу.

Меня проняло. Сначала гусь, теперь корова! Вы что, издеваетесь!? Я уже большая, и во всякую ерундистику не верю. И вообще! Нельзя так со мной. Я хоть и привыкшая, но все это как-то…

И тут я, неожиданно для себя разревелась! Вот, как можно надо мной издеваться!? То знаков понавешивают, а я думай, что к чему. То животные говорящие… А-а-а-а! Хочу домой, в родные стены! Хватит с меня деревни и блинов с автомобиль!

Хлюпая носом, я побежала к дому Агриппины Микулишны, радуясь, что дорога прямая.

Глава 3.

Мокрые разговоры под малиновое варенье

Моя сумка-чемодан стояла в углу комнаты совершенно пустая. Агриппина Микулишна разложила все вещи. Противная бабка бесцеремонно рылась в моих вещах. У-у-у-у-у! Новый повод для мокроты.

Я бегала от шкафа до сумки, немного успокаиваясь по ходу. Конечно, я отлично помнила, что мама на раскопках. И что? Я могу в нашей квартире жить одна. Соседка, тетя Юля, будет за мной приглядывать, как обычно. А спать я буду с включенным светом, так не страшно. И потом, бабушка Наташа вернется из своего санатория и заберет меня к себе. У нее, конечно скучно, и ничего нельзя трогать, но зато, она не запрещает смотреть телевизор и играть в телефон! А тут телефон не ловит, и телевизора нет! Или к маме могу, прямо на раскопки… Хотя нет, там палатка и комары…

– Оля, пойдем за стол. Поговорить надо! – прогудела где-то у потолка Агриппина Микулишна.

Я помотала головой. Слезы опять просились наружу. Не пойду я ни за какой стол. Не буду я ни с кем говорить.

– Мне на автобус надо успеть. Потом на поезд. Некогда разговоры говорить.

– Давай, подсоблю! Но на дорогу поесть надо. Сил прибавится.

Бабушка Агриппина стала помогать укладываться. Потом сходила и принесла мою зубную щетку.

– Вроде все собрали! – оглядев комнату, сказала она. – Пойдем, Оленька! Перекусим, и я тебя на автобус провожу. Ты к матери поедешь?

Мне было удивительно. Не привыкла я, что взрослые не спорят, а наоборот помогают. Поэтому послушно пошла за стол. Гор еды не было. На столе стояла тарелка с сыром и хлебом и чашка чая.

– Бутерброды тебе сделать?

У Агриппины Микулишны голос был грустным.

– Да, пожалуйста!

– Хорошо, ты чай пей и кушай. А я пока настрогаю тебе в дорогу.

Я пила чай и ела любимый сыр. Бабушка возилась на крохотной кухоньке, как она только там умещается?

Без лишних разговоров мы шли к автобусу. Погода, такая солнечная с утра, испортилась. На небе гуляли хмурые, недовольные тучи. Собак и людей видно не было.

Бабушка поставила сумку на траву, и мы стали ждать. Молча.

Мне почему-то было стыдно. Вон она какая. Не спорит, помогает, провожает. А я? Разве так можно!

– С-спасибо вам! – чуть заикаясь, сказала я.

– За что, детынька?

– За все!

– Да, разве я не понимаю. Скучно у нас. Да и для городских необычно. Деревня. А в городе у тебя подружки пади, развлечения всякие.

Рассказывать о полном отсутствии подружек не хотелось. Бабушка тяжело вздохнула.

– Отец твой у меня гостил летом, пока мальцом был. Нравилось ему тут. А потом вырос и уж не приезжал более. Взрослым чудно тут больно.