Александр Афанасьев - Народные сказки А. Афанасьева, рассказанные А. Шевцовым. Выпуск 2

Зато изредка рождаются дети, которые помнят даже язык богов. Ты ведь знаешь, чем отличается язык богов от языка птиц и зверей? Птицы и звери умеют видеть самое главное. У людей это называется мудростью. Но боги видят больше и дальше, они видят будущее и прошлое. Кто видит так далеко, тот и помнит все, а потому все может…

Если приходит ребенок, который видит и помнит, то ему открывается судьба. Я хочу рассказать тебе сказку про ребенка, который видел судьбу.

Ты знаешь, что меняется в человеке, кому открывается судьба? Он перестает возмущаться несправедливостью этого мира, он начинает принимать то, что с ним происходит, как неизбежное и как необходимое. Да-да, ты уже почувствовал разницу: те, кто угадывает судьбу, боятся ее, но смиряются, те же, кому она видна, видят и те Начала, ради которых судьба готовит ему испытания.

Для провидца судьба – неизбежность, для мудрого испытания судьбы – необходимость, потому что без них не оказаться там, где тебе суждено быть. И чем быстрее ты их пройдешь, тем быстрее окажешься там, где должен.

Ты уже видишь разницу с памятью, дружок? Забывая, мы оставляем любимые вещи далеко в прошлом, где они и ждут нас. Овладевая птичьим языком, мы начинаем видеть, что наша судьба забыла нас в прошлом, как мы забыли свои любимые игрушки. Она уже там, где должны быть и мы, но мы еще здесь, мы еще не поняли, что наше место уже ждет нас.

Все забытые вещи однажды должны вернуться к своим хозяевам. И все забытые и потерянные люди однажды вернутся на свои места, если будут слушать Судьбу, потому что именно она говорит на птичьем языке. Тогда мир восстановится, потому сейчас он не полный, в нем не хватает нас и наших игрушек…

В одном городе жил купец с купчихою, и дал им господь сына не по годам смышленого, по имени Василий. Раз как-то обедали они втроем; а над столом висел в клетке соловей и так жалобно пел, что купец не вытерпел и проговорил: «Если б сыскался такой человек, который отгадал бы мне вправду, что соловей распевает и какую судьбу предвещает, кажись – при жизни бы отдал ему половину имения, да и по смерти отказал много добра».

А мальчик – ему было лет шесть тогда – посмотрел отцу с матерью в глаза озойливо и сказал: «Я знаю, что́ соловей поет, да сказать боюсь».

– «Говори без утайки!» – пристали к нему отец с матерью, и Вася со слезами вымолвил: «Соловей предвещает, что придет пора-время, будете вы мне служить: отец станет воду подавать, а мать полотенце – лицо, руки утирать».

Слова эти больно огорчили купца с купчихою, и решились они сбыть свое детище; построили небольшую лодочку, в темную ночь положили в нее сонного мальчика и пустили в открытое море. На ту пору вылетел из клетки соловей-вещун, прилетел в лодку и сел мальчику на плечо.

Вот плывет лодка по́ морю, а навстречу ей корабль на всех парусах летит. Увидал корабельщик мальчика, жалко ему стало, взял его к себе, расспросил про все и обещал держать и любить его, как родного сына. На другой день говорит мальчик новому отцу: «Соловей-де напевает, что подымется буря, поломает мачты, порвет паруса; надо поворотить в становище». Но корабельщик не послушался.

И впрямь поднялась буря, поломала мачты, оборвала паруса. Делать нечего, прошлого не воротишь; поставили новые мачты, поправили паруса и поплыли дальше. А Вася опять говорит: «Соловей-де напевает, что навстречу идут двенадцать кораблей, всё разбойничьих, во полон нас возьмут!»

На тот раз корабельщик послушался, приворотил к острову и видел, как те двенадцать кораблей, всё разбойничьих, пробежали мимо.

Выждал корабельщик, сколько надобно, и поплыл дальше. Ни мало, ни много прошло времени, пристал корабль к городу Хвалынску; а у здешнего короля уже несколько годов перед дворцовыми окнами летают и кричат ворон с воронихою и вороненком, ни днем, ни ночью никому угомону не дают. Что ни делали, никакими хитростями не могут их от окошек отжить; даже дробь не берет!

И приказано было от короля прибить на всех перекрестках и пристанях такову грамоту: ежели кто сможет отжить от дворцовых окошек ворона с воронихою, тому король отдаст в награду полцарства своего и меньшую королевну в жены; а кто возьмется за такое дело, а дела не сделает, тому отрублена будет голова. Много было охотников породниться с королем, да все головы свои под топор положили.

Узнал про то Вася, стал проситься у корабельщика: «Позволь пойти к королю – отогнать ворона с воронихою». Сколько ни уговаривал его корабельщик, никак не мог удержать. «Ну, ступай, – говорит, – да если что недоброе случится – на себя пеняй!»