Елена Кочешкова - Шут. Книга I

Господин Патрик всегда нравился дамам, хотя они и не могли толком понять, как вести себя с ним и чего ожидать от чудака с бубенцами. Но чудак был молод и вполне мил на их погляд, хотя вовсе не походил на тех широкоплечих героев, что обычно воспеваются в балладах. Его вечные загадки и дерзости на грани дозволенного не могли оставить дворцовых прелестниц равнодушными. Впрочем, ни одна из них не воспринимала господина Патрика всерьез. Поиграть, повеселиться – это сколько угодно. Потом шептаться по углам, какой он забавный и какие восхитительно неприличные у него шутки! Шут доподлинно знал, что среди девиц ходили красочные слухи о его якобы распутстве. Но, по правде сказать, ни одна из них не могла похвалиться, будто почивала в постели у королевского любимчика. Когда в рассказах дело доходило до главного момента, дамы закатывали глаза и начинали нести невероятную чушь. Бредовые эти рассказы цеплялись один за другой, множились, обретая все новые и новые детали. Никто не пытался найти концов правды, и Шута это устраивало. Сомнительный образ покорителя сердец давал ему ряд ценных преимуществ, особенно по части сбора информации.

– А что, господин Патрик, вы и впрямь так радеете за короля? – невинно спросила фрейлина, когда шаги графа затихли.

«Еще одна авантюристка», – с грустью подумал Шут, глядя в соблазняюще-откровенные зеленые глаза.

Он ответил девице одной из тех улыбок, которые в свое время долго оттачивал перед зеркалом, – лукавой усмешкой сердцееда, уверенного в своей неотразимой притягательности.

Придворным дамам более всего нравилось, когда он вел себя именно так, хотя в действительности Шута мало влекли любовные забавы. Все эти баронессы, графини и маркизы казались одинаковыми: если не пустоголовыми, то, наоборот, слишком расчетливыми. Их привлекала только внешняя необычность Шута да еще его приближенность к королю. Для того чтобы окончательно убедиться в этом, ему понадобилось почти два года. Два года пустых надежд найти родственную душу во дворце.

– Да разве ж вам это интересно? – продолжая улыбаться, он наклонился подобрать обломки короны. – Давайте лучше познакомимся! Мое имя вы уже знаете…

– А меня зовут Дана Кригом, – она подставила руку для лобызания. Касаясь губами бархатистой кожи, пахнущей духами, Шут уже думал, как бы поудачней убраться восвояси, но тут боковая дверь открылась и в зал шагнула королева Эл е я ее собственной величественной персоной.

Она, как всегда, была безупречна: золотисто-каштановые волосы, украшенные драгоценными камнями, диадемой лежали вокруг головы, небольшую высокую грудь плотно облегал лиф темно-вишневого платья, весь в белоснежных кружевах.

– Развлекаешься, Пат, – взгляд королевы по обыкновению при виде Шута исполнился легкого небрежения и холодка. – Кина уже передал тебе мое поручение? – Шут отрицательно качнул головой. – К нам прибыл барон Дарм с дочерьми. К обеду ты должен быть в трапезной. Только обойдись, пожалуйста, без пошлых шуток. Я буду тебе признательна, если ты ограничишься своими немыми сценками и не будешь распускать язык.

Не дожидаясь его ответа, Элея покинула тронный зал через главный вход.

Королева Шуту нравилась, хотя сама она относилась к любимцу супруга без особой симпатии. Мало кто знал, что внешне такая хладнокровная и сдержанная Элея была сильно обижена на господина Патрика: виду Ее Величество не подавали, а Шут притворялся, что не догадывается.

У нее был сильный характер, у королевы Элеи, но при этом жена Руальда – урожденная принцесса Белых Островов – никогда не проявляла себя ни тираншей, ни дурой. В отличие от большинства женщин династии Крылатых, что вот уже четыре столетия подряд правила Закатным Краем. Даже интриг Элея не поощряла – к величайшему неудовольствию своих фрейлин, больших любительниц плести сети из слухов и тайных козней, направленных в основном друг на друга.

– Простите, леди Дана. Я вынужден покинуть вас. – Шут изобразил на лице великое сожаление, достал у фрейлины из-за ушка соломенную розочку и, с поклоном вручив ей этот выкуп за свободу, колесом выкатился вслед за королевой.

Да… он мало с кем по-настоящему был близок при дворе. Веселил всех, а о серьезном заговаривал редко. И в глубине души оставался тем же застенчивым мальчишкой, каким впервые появился в Солнечном Чертоге. Просто научился прятать свою робость за дерзостью и пьянящей бравадой.

На самом деле Шут вовсе не любил этих фокусов с дамами: он ничего к ним не чувствовал, просто знал, что так нужно. Но об этом едва ли догадывался даже Руальд, который знал своего странного любимца лучше, чем кто-либо во дворце. Даже королю Шут, остерегаясь, не открывался до конца. А уж с другими-то и подавно менял маски одну за другой. Благо у него их было много. Особенно господин Патрик любил изобразить идиота: отвесить нижнюю губу, собрать глаза в кучу и не мигая глядеть сквозь собеседника. Этот прием безотказно действовал почти на всех вельмож, которые слишком кичились своей важностью – уже через несколько мгновений они начинали захлебываться собственным потоком брани, требуя «сделать нормальное лицо и изъясняться, как положено воспитанным людям!».