Николай Тёмкин - Там ступа с Бабою Ягой

Маруся задумалась. В сомнении покачала задранным хвостом:

— И всё-таки не получается. Неувязка выходит. Ты в разное время трижды говорил «поднимайся». А взлёт был всего один. Что ж первые два раза словечко не действовало?

— А сколько раз я говорил, что следователи должны быть внимательны к деталям? — назидательно произнёс Алексей. — Напряги память! Объясняя суть своих усовершенствований, Горыныч сообщил: для того, чтобы ступа реагировала на заклинание, её наполнение должно соответствовать весу Бабы Яги. Пятидесяти пяти килограммам. Первый раз я сказал «поднимайся», когда ступа была полна капусты. Второй — когда мы съели первую порцию. А вот в третий раз — уже после того, как к столу подали добавку. И тогда ступа взлетела. Значит, в ней осталось наполнения ровно столько, сколько надо. Плюс-минус килограмм.

Тут уж возразить ничего было нельзя. Поделать — тоже. Бочка, ступа — какая разница? Летательный аппарат, пусть и не спеша, поднимается всё выше. А сил в руках у Алёши остается всё меньше…

Воздушные путешественники оставили позади одно облачко, другое… Из-за третьего показалась Баба Яга, сидящая верхом на помеле. Подлетела поближе.

— Скорее перебирайтесь ко мне на метёлку! Бочка долго летать не может, это вам не ступа.

— В том-то и дело, что ступа, — поправил старуху Алёша.

— Ты это всерьёз? — не сразу поверила Баба Яга, но потом присмотрелась и удостоверилась. — Повезло вам. Раз ступа, то и перебираться не надо. Так спуститесь… — и она тихонечко пробормотала ещё какие-то слова; ни Маруся, ни Лёша их не расслышали, но поняли: это заклинание на спуск, потому что ступа тут же начала снижение.

Ура! Спасены!

Кружа возле идущей на посадку ступы, Баба Яга добродушно бурчала:

— Не зная брода, не суйся в воду. Тоже мне, космонавты! Спасай их потом, понимаешь!

— Мне представляется, — говорил следователь, стоя среди обитателей и гостей Муми-дола (его слушали, затаив дыхание, только бесенята сохраняли безразличие и продолжали перекидываться записочками), — что всё началось с того, что Баба Яга сдала ступу в починку Змею Горынычу.

— Дурой была, — раздражённо передёрнула плечами старуха.

— Мастер отремонтировал обветшавшее воздушное судно, — продолжал Алексей, — отдраил мелкой шкуркой, укрепил, как мы видим, металлическими обручами…

— То-то я не сразу свою ступу узнала! — воскликнула Баба Яга.

— Пожалуйста, не перебивайте! — попросил Алёша. — Вдобавок Горыныч внёс в конструкцию одно усовершенствование.

— Какое такое?

— Это, бабушка, вам лучшего у него самого осведомиться. Слетайте к Змею. Заодно уладите бытовой конфликт.

— Верно сказано, — окончательно устыдилась былых действий Баба Яга, — надо мириться. Полечу… — И двинулась было к ступе.

— Постойте! — вскричала Муми-мама. — Там ведь остатки квашеной капусты!

— Пятьдесят пять килограммов, — уточнила Маруся. — Плюс-минус килограмм.

Муми-папа с уважением посмотрел на всезнающую кошку: надо же, какая точность! К удивительным результатам приводят современные методы следствия.

Баба Яга отошла от ступы и стала пристраиваться на метле, бормоча:

— Отремонтировал… Укрепил… Усовершенствовал… А я… Ну, ладно, бывайте! — И отправилась заключать мир.

— Теперь возникает вопрос, — проводил Алексей глазами улетающую бабушку, — каким образом ступа оказалась в Муми-доле.

— Мы ведь понятия не имели, — принялся оправдываться Муми-папа, — что это ступа. Мы думали — бочка. Стоит себе без толку на пустоши, за мастерской Змея Горыныча. Вот мы её и взяли.

— Вам не у кого было поинтересоваться, чья она?

— Я поинтересовался. Мне ответили…

Поликарп перебросил Карпу очередную записочку. Кошка, справедливо рассудив, что, раз пир окончился, деликатность уже ни к чему, мгновенно вытянула лапку и точно отпасовала бумажный шарик Алёше. Тот развернул бумажку и вслух прочёл: «Ничья».

Муми-папа в восторге от прозорливости следователя захлопал в ладоши:

— Поразительно! Именно это мне тогда ответил про бочку Карп: «Ничья». И Поликарп подтвердил: «Ничья». Я этот факт по свежим следам отразил в своих мемуарах. Показать?

— Пока не надо, — сказал Лёша и строго обратился к близнецам-бесенятам: — Почему вы сказали Муми-папе про бочку, что она ничья?